Старший охотник Ришнис поднялся следом за сыном и склонил голову, сложив руки в почтительном жесте, который хиннан обращали обычно только к своим старейшинам да ещё разве что к самому Раштау.

Хиннан подхватили её под руки, увлекли к костру. Адир похлопал рядом с собой, и жрицу усадили с ним. Аштирра не знала, куда себя девать от волнения, но от плошки тёплой мясной похлёбки и пиалы травяного чая с пряностями, которые кто-то сунул ей в руки, не отказалась. Щенок уже был тут как тут – пришлось поделиться с ним хрящом из бульона. Альяз подсел поближе, со смехом рассказывал совсем не трапезную историю о том, как его тело избавлялось от остатков «проклятой травы» после работы целительницы. Жрица улыбалась – таким её было не пронять.

Все притихли, когда Адир вернулся к рассказу. И пусть Аштирра не верила в духов-каи, которыми якобы повелевали её предки, сегодня она поддалась волшебству истории и этому особенному чувству общности, царившему у огня.

Ночь, полная чудовищ, ступала по границам света, нашёптывала свои тайны. Вдалеке пронзительно выли вышедшие на охоту хищники песков. Но здесь было безопасно и тепло, и одна мысль согревала сердце Аштирры больше прочих: Боги не оставили ни свою землю, ни свой народ.

Ещё несколько дней Аштирра гостила в становище – восстанавливала силы, приглядывала за Альязом, который уже рвался присоединиться к следопытам на охотничьих тропах и всячески проявить себя. Убеждала Ришниса, что ей не нужно всё это обилие подарков, которые охотник для неё приготовил в благодарность. Чтобы уж совсем его не обидеть, жрица согласилась принять одно тёплое покрывало из верблюжьей шерсти (отец такие любил), одно блюдо из мозаичной керамики (очень уж ей понравилось) и один охотничий нож (в пустыне ножи хорошей ковки были нелишними, а этот отлично подходил для разделывания туш животных). На том и порешили, но от Аштирры не укрылось, как Альяз потом тайком сунул ей в сумку мешочек драгоценных листьев дхау и пару ниток бус из отборных лазурита и сердолика.

И был ещё один подарок хиннан, от которого не так-то легко было отказаться, – маленький жёлтый щенок с бежевым носом. Ришнис сам выбрал его из помёта и отнёс в шатёр, пока жрица глубоко спала. Проспала она, как оказалось, почти двое суток, но охотник не бил тревогу – вспомнил, что́ Раштау говорил о восстановлении Силы. Тем более Аштирра впервые проводила исцеление настолько сложное и явно могла не рассчитать. В общем, её устроили поудобнее и не беспокоили. Воду меняли, чтобы в любой момент была под рукой, когда дорогая гостья проснётся. А кроме воды охотник оставлял и немного еды – лепёшки с мясом и сыром из верблюжьего молока. Вот только щенок тоже времени не терял, и угощение оказалось слизано без следа. Зато маленький сау бдительно охранял хозяйку, которая пока ещё даже и не знала, что стала ему хозяйкой. Мнение на этот счёт самой Аштирры пёсика явно не слишком интересовало.

Как было отказать, когда хиннан ценили своих псов на вес священного электрума и такой подарок был великой честью? Маджа тоже в своё время стал драгоценным даром племени Раштау.

Да и как его оттолкнуть? Глядя на смешного долговязого щенка, на трепещущий бежевый нос, которым он доверчиво утыкался в ладони жрицы, Аштирра таяла. Этот пёс никогда не заменит ей Маджа, с которым она росла и по которому до сих пор скучала. Но, может, и не нужна была замена… Ришнис как-то, проходя мимо и глядя на их игру, сказал будто невзначай – точно мысли её прочёл: «Собака совсем другая, да. Но у каждого пса в нашем сердце своё особое место».