8. Восьмая серия

За завтраком Дила не знала, куда спрятаться от стыда. Она бесконечно сожалела о том, что обидела Ферхата и никак не могла найти оправдания для себя.

Бабушка говорила, что никакой бессовестный поступок человека не должен заставлять ее, Дилу, поступать так же бессовестно. Девушка чувствовала, что поступила неправильно; Осман-ага доверил ей семейную тайну, а она воспользовалась ею как оружием. Поэтому Дил сосредоточенно жевала свежий симит*, не чувствуя вкуса, и совсем не притронулась к чаю.

Дила думала о том, что Ферхат поступил куда более порядочно, чем она: не убил ее, не обругал, даже привез ее вещи. Самым убийственным для совести Дил оказались ее семейные фотографии. Ферхат по какой-то причине захватил и их из ее дома, аккуратно сложил в коробку и убрал в чемодан. Дила не хотела думать о том, что старшему пришлось рыться в ее нижнем белье, равно так же, как и о том, что он проявил благородство, которого она не ожидала.

– Почему никто не ест?! – Грозный окрик Осма-аги заставил Дилу вздрогнуть. – Избаловались?! Стол ломится от вкусной еды, а тарелки пустуют!

Дила оглядела присутствующих и отчего-то задержалась взглядом на Архан-бее; тот печально смотрел на Ферхата, держа в руке тост.

– Это из-за семечек Дил, – Фуат ехидно улыбнулся. – Зачем ты их принесла? И почему так мало?

Его шутка взбодрила домочадцев: посыпались смешки, шутки Ферита и добрые укоры Османа-аги.
Дила же все еще смотрела на Архан-бея, чувствуя, что он печален.

– Архан-бей, хотите я сделаю вам тост с маслом и медом? Мой папа очень любил, – не дожидаясь ответа, на чистой интуиции Дила потянулась к кусочку поджаренного хлеба – теплому, душистому. – Вот, – она мазнула свежего масла, добавила маленькую ложечку меда и протянула угощение, – это полезно и вкусно.

Глава холдинга Бояджи очнулся, брови его изогнулись печально:

– Спасибо, цветочек, – рука его дрогнула, когда он принял тост из рук Дилы. – Это... – он запнулся, – приятно. Я очень люблю своих сыновей, они моя гордость, мои львы, но теперь жалею, что у меня нет дочери, – он склонился и поцеловал Дилу в лоб. – Твой чай остыл, попросить для тебя свежего?

– Попросите, пожалуйста, – Дил не хотела чая, но очень радовалась заботе.

– Интересно, а почему Архану, а не мне? – ага, видимо, тоже хотел тоста. – Дила, нахалка, как можешь обойти старшего?

Дил, улыбнувшись, сделала тост и для аги, а потом выступил Фуат:

– Ну кто я такой, чтобы получить тост от тебя, душа моя? – и нагло протянул свою тарелку.

Девушка хихикнула и сделала тост для красавца. Вслед за Фуатом заныл Ферит и тоже получил угощение. Ферхат промолчал, но внимательно проследил за тем, как Дил готовила тосты.

– Что, сын, обошли тебя заботой? – Архан-бей разломил свой тост и передал половину Ферхату; тот нимало не смутившись, закинул его в рот целиком, прожевал и кивнул.

– Явный подает нам знаки, – Осман-ага вытер рот салфеткой. – Дила должна остаться с нами. Есть возражения?

Никто не возразил, даже Дила: она просто побоялась произнести слово и все потому, что ага грозно свел брови и посмотрел на нее. Дил была уверена в том, что ага пригрозил бы ей тростью, но сейчас ее держал в руках Мехмет-бей.

Дворецкий послал ироничный взгляд Диле, а та, не выдержав, все же, заговорила:

– Осман-ага, это большая честь для меня. Я бы сказала, слишком большая. Спасибо за заботу, да продлит Всевышний ваши дни, но у меня есть свой дом.

Семейство Бояджи замерло. Молчание показалось Диле предгрозовым; она уже ждала гнева аги, но ее спас ...Ферхат:

– Домичек, – он, видимо, запомнил дурашливое слово, которое и стало началом их вчерашней ссоры.