Мне не стоило прислушиваться, но я хотела понять, что происходит, и, отбросив мысли о Демиане, сосредоточилась на том, что слышу.

– Почему ты сказала Девиду, что это девочка? – кричал отец. – Мне нужен наследник, Летиция! Сын, а не дочь! И это сын!

– Еще ничего неизвестно, – оправдывалась мать. – Я просто сказала, чего хотела бы… Ты же знаешь, я никак не могу повлиять на это! Но сын…

– Что, сын? – в нетерпении хрипел отец.

– Ты раздавишь его, как отец раздавил тебя, и я боюсь этого, Роэлд.

– Он сделал из меня мужчину! – твердо заявил отец. – И это помогло мне забраться так далеко! Это! А не сочувствие и понимание матери, что сделало бы из меня жалкого неудачника!

– Он может быть другим, Роэлд! Он может сломаться!

– Он будет таким, как я скажу! И не тебе учить меня воспитывать сыновей! Может, после него ты родишь дочь, и с ней ты можешь делать, что хочешь!

– У нее тоже не будет выбора…– с горечью шептала Летиция и ее последнее слово эхом пронеслось внутри меня.

В тот миг я впервые ощутила обиду Алана. Она звучала во мне переливами горечи и досады. Уже тогда крошечный, едва ощутимый во чреве, ребенок столкнулся с бессмысленной жестокостью отца и безысходностью матери. Эти чувства прочно поселились в нем, и Алан пронес их через всю жизнь чтобы однажды сыграть в безрассудную игру со смертью.

– Зачем ты слушаешь это? – строго спросил Демиан, появившись рядом. – Тебе не хватило урока наставницы?

Его голос вернул меня в реальность, но я едва могла стоять на ногах и почти не видела ничего вокруг. Меня по-прежнему укрывало ощущение одиночества, что испытывал Алан, и это продолжалось до тех пор, пока Демиан снова не взял меня за руку. Только тогда я смогла прийти в себя, одернула ладонь и отстранилась.

Присутствие синергита, наконец, подарило мне немного спокойствия, однако, его готовность вновь испытать на себе мои чувства, пугала. Несмотря на его попытки скрыться за маской равнодушия и даже надменности, я отчетливо видела, к чему приведет его новая жертва, и как могла, старалась избежать ее.

– Я хотела знать, что так беспокоит Алана, – несмело ответила я, смотря в его серебристые глаза, что с каждым моим словом приобретали хищный прищур. – Он еще так мал, но уже чувствует все это, и ему страшно.

Демиан на миг отвернулся от меня, явно сдерживая раздражение, и, сжав ладони, поднял глаза.

– Мы ничего не можем сделать с тем, что там происходит. Нам нужно охранять мир от реакции этого ребенка и светила, как проводника его воли! И все! – закричал он, приближаясь ко мне.

– Он только ребенок и ни в чем не виноват!

Услышав это, синергит остановился, и на его белоснежном лице заиграли скулы.

– Ребенок? Посмотри, что он сделал! – рычал Демиан, указывая куда-то вдаль. – Теперь ты все еще поддерживаешь его?

Демиан был прав. Как бы он не пугал меня, невыученный урок снова вернулся ко мне, но в этот раз приобрел еще более жестокую форму. Пока я жалела Алана и пропускала через себя его чувства, я не заметила, что произошло вокруг.

Языки пламени Эльсенуэ нарушили траекторию нескольких планет на окраине, и те вращались на огромной скорости, рискуя столкнуться с другими в любой момент. Как только они появились на горизонте, я осознала, что произошло, и потеряла равновесие от ужаса, но Демиан обхватил меня за талию, обжигая ледяным взглядом, и прохрипел:

– Если бы ты следила за тем, что происходит, то смогла бы спасти эти планеты. Теперь у них один путь! Ты знаешь какой, Айна!

– Нет, – протянула я, понимая, что он говорит о разрушении.

Планеты продолжали приближаться. Я уже чувствовала, как теплая энергетическая волна, достигнув нас, заставляла цветы и листья на деревьях таять, а синергит склонился надо мной и, глядя в упор, прокричал: