— Ситуация слишком сложная, мы ни в чем не можем быть уверены. Даже Вы, Ваше Величество, не имеете права посещать другой мир. Я категорически против любых перемещений, да и вряд ли они сейчас возможны. Следует принять как факт, что королева недосягаема.

— Согласен, — сказал Дитрич. — Мы должны думать об Аксаре, а не об охоте за предательницей.

— Вы, Ваше Величество, связаны с королевой кровными узами. И пусть душа королевы далеко, тело ее здесь! Стало быть, мы можем разорвать брачные узы и освободить Вас, и чем скорее мы сделаем это, тем лучше.

— Начинайте, — согласился король.

Я несколько раз благодарила Уэнделла за помощь, но была готова поблагодарить его еще раз десять, не меньше. Если бы не он, никто больше не озаботился бы тем, в каком состоянии я нахожусь. Такие все важные, бросаются высокопарными словами, а сами не смогли справиться с девчонкой восемнадцати лет, которая окрутила их драгоценного Рейна, а сам Рейн вообще нарушил правила, явившись в закрытый мир, да еще и не ту душу забрал. И вот перед ними я должна благоговейно ежиться? Нет уж, господа, не дождетесь!

Пока придворные суетились, Дитрич, как Верховный смотритель – читай, жрец – стоял напротив, опираясь на посох, и глазел на меня своими желтыми глазами коршуна. Я тоже на него поглядывала, и тоже недобро.

— Не нравится мне все это, — после долгого молчания изрек смотритель.

Решив, что эти слова адресованы мне, я отозвалась:

— Мне тоже.

— Ты не просто так сюда явилась, простокровка.

— Я высшая, многоуважаемый, по крайней мере, мне так сказали, и я не сама явилась – меня похитили, и если кто и имеет право сердиться – так это я.

Коршуна перекосило. Его, видимо, бесит, что я не боюсь, а еще раздражает, что я стою перед ним не босоногая, полуголая и растрепанная, а одетая и обутая. Об этом он уже брюзжал – требовал, чтобы меня переодели в ритуальное облачение жертвенной овцы, в ту самую полупрозрачную сорочку. К счастью, во что я одета, волновало только его.

— Я не верю в совпадения! — рявкнул Дитрич. — Ты как-то связана с королевой, помимо тел, и я узнаю, как! Я не дам навредить Аксару!

— Похвально, что вы любите свое государство, — спокойно ответила я.

— Королевство!

Смотритель приблизился слишком близко ко мне, так, что я могла разглядеть каждую пору на его огромном носу. Он бы, наверное, сказал мне еще что-то «приятное», но к нам подошел Уэнделл.

Дитрич оглядел его с неудовольствием и бросил:

— Чему улыбаетесь?

— Я улыбаюсь Софии, — ответил страж, посмотрев на меня.

— Как вам только хватает бесстыдства уделять внимание этой чужачке, этой простокровке!

— Побольше уважения – перед вами высшая.

— Чушь!

— Не стану спорить из уважения к вашему преклонному возрасту. Ведь в возрасте все дело, так, господин смотритель? Скоро вас попросят с этой должности и отправят в провинцию греть кости перед камином.

— Поговорим о возрасте? Что ж, рад напомнить: даже лучшие из стражей не доживают до седин, и вы, Уэнделл, тоже рискуете умереть, не оставив наследника. Так и сгинет ваш достойный род… какая жалость.

— Не старайтесь меня задеть, я понимаю, что ваши слова – признак подступающего старческого слабоумия. Займемся делом. Госпожа, — Уэнделл посмотрел на меня, — как вы себя чувствуете? Голова не кружится?

— Все в порядке, спасибо.

— Тогда позвольте я вас провожу.

Взяв под руку, страж повел меня куда-то. Мне хотелось сказать Уэнделлу снова, как я рада, что именно он мной занимается, и что именно он на данный момент Верховный страж, но я подавила это глупое женское желание и задала правильный вопрос:

— Что сейчас будет?