Хотя какое могло быть настроение у голодного обезвоженного человека, сидящего в холодном подвале практически голым, к тому же, обреченного на смерть? Вряд ли такое состояние вообще можно назвать настроением. Апатией, обреченностью… Но только не в случае с этим человеком. Он умудрялся бросать вызов одними лишь зрачками. И пусть Альтос был не в состоянии его оценить, безмолвный протест видела Эльна. И Марка этого вполне устраивало.

– Ну что, человек, – Альтос пнул мужчину носком тяжелого ботинка, и пленник съежился, – как тебе у нас в гостях?

Эльна заметила, как изогнутые губы Марка пытаются скривиться в саркастической усмешке, и в ужасе помотала головой, сделав огромные глаза. Пленник понял ее без слов. Надо же, Альтоса она знала всю жизнь, но продолжала разжевывать для него каждую свою мысль, о понимании друг друга по одному лишь взгляду речи даже не шло. А Марк ее понял.

Конечно, можно списать его чуткость на желание выжить, но почему-то Эльне страшно захотелось, чтобы пленник действительно чувствовал этот мир, как она. И он ответил, гулко откашлявшись, так, что звук эхом отразился от стен, сотрясаясь всем телом и корчась от боли:

– Вы не очень-то гостеприимны!

– Ал, ему же совсем плохо! Прошу, ослабь оковы! – взмолилась Эльна, ощущая на себе пристальный взгляд хитрых карих глаз.

Альтос недовольно хмыкнул. Тогда девушка обвила его шею руками, поднялась на цыпочки и прошептала в самое ухо: «Ну, пожалуйста, ради меня. Хотя бы однажды пожалей кого-то, раз уж он цепляется за жизнь!». Парень, не привыкший к столь теплому обращению, аж крякнул от удовольствия. А Эльна была рада лишь тому, что в бункере так мало света, и никто не видит, как от стыда горят ее уши. Уже вторая подобная уловка за один день! Что еще ей придется сделать для Альтоса, чтобы сохранить жизнь почти незнакомому человеку? А главное – ради чего все это?

Альтос небрежным движением руки привел окружающий воздух в движение. Сгустившись, он волной хлынул на Марка, а когда отступил, тот задышал гораздо свободнее. Жених Эльны даже не стал проверять, что сделал. Невнимательность или самоуверенность – неважно. Он не собирался снимать оковы, хотел лишь ослабить, даже не проверив, что это уже успела сделать его невеста. И теперь Марк был свободен. Оставалось лишь надеяться, что у него хватит сил скрыться незамеченным. Только бы Эльне успеть еще раз с ним поговорить до побега и объяснить, как лучше улизнуть незамеченным!

– Пошли! – Альтос поманил невесту за собой. – Слишком много чести будущему трупу!

Девушка кинула беглый взгляд на Марка и поймала ответную усмешку. И от этой случайной улыбки в душе поднялся вихрь, пронесся ураган, и растеклось незнакомое тепло, достигшее кончиков пальцев с током крови. Эльне вдруг захотелось обнять весь мир, бежать вприпрыжку под ярким солнцем, нарядиться в платье и заливисто смеяться. Что за глупость? Что за странная магия?

– Следующим утром я с ним покончу, – отрезал Альтос, когда пара выбралась наружу.

– Что значит – покончу?

– Эль, ну что ты, как маленькая? Что за вопросы? Ты знаешь правила: мы не держим пленных.

– Тогда зачем вы вообще их берете? Ладно люди, они хотя бы нас изучают. Я понимаю, зачем они подбираются к нам. Но мы-то… Мы зачем-то продолжаем без разбора хватать людей, чтобы потом без цели и смысла убивать их ради забавы?

Пара двигалась по тропинке в сторону штаба. Именно там коротали время мужчины, вечно находившиеся в состоянии войны. Коротали. Они не изучали карты местности и не строили планов, не разрабатывали маневры для нападения и не тренировали навыки боевой магии. Все это было ненужно. Война шла сама по себе. То одна, то другая сторона лениво ударяла по другой, не преследуя практически никаких боевых задач, словно толстый кот, посапывавший в обнимку с мышью, иногда наподдавал ей лапой, чтобы не расслаблялась. У этой войны не было цели, она сама давно стала целью и единственным способ существования, просто потому что другого еще не придумали.