Ей всего лишь хотелось помочь, облегчить грядущую гибель несчастного. Так было совсем недавно. Но обмолвившись с ним парой слов, Эльна поняла, что позволить умереть этому простому человечку равноценно собственной смерти. Почему его жизнь стала такой важной, осознать она не могла, но чувствовала, что только так будет правильно.

Марка должны были представить широкой общественности на рассвете, как всегда делали с пленниками, которым удавалось пережить ночь. Общество магов церемонилось с людьми еще меньше, чем люди с магами. И если простые смертные никак не могли оставить бесполезные попытки найти причину необычных способностей магов. То маги просто убивали. Жестоко. Изощренно. Подгоняемые одной лишь жаждой мести.

И так в каждом городе по всему миру. Где-то война оставляла после себя лишь выжженный пустырь, некоторые города удавалось отстоять людям и даже постараться придать им если не прежний вид, то хотя бы отдаленно похожий не на пыльные руины. Какие-то области полностью заняли маги, оградив свои территории магической завесой, основав что-то вроде Оазиса, только гораздо масштабнее. Большая же часть мира превратилась в постоянную схватку.

Что удивительно, люди привыкли. И маги привыкли. Они ненавидели друг друга по инерции, потому что так нужно, потому что так жили отцы и их отцы. Потому что не знали другой жизни. Все сказки на ночь, что рассказывали детям, были былинами о подвигах на поле боя. Малышня с молоком матери впитывала войну и не представляла другой жизни.

У многих были причины ненавидеть врага – разрушенные дома, убитые родственники, искалеченные судьбы. Но все это было ненавистью ради ненависти. Без суда, следствия и разбирательств.

Горн протрубил подъем. Горн, слышимый лишь магами Оазиса. И Эльна вздрогнула от неожиданности. Девушке показалось, что она застыла в неподвижности, словно древние статуи на древнем театре с проломленной крышей. Рассказывали, что когда-то там показывали балет. Эльне так хотелось если не танцевать самой, то хотя бы увидеть девушек в юбках, порхающих на цыпочках, словно гравитация властна над ними еще меньше, чем над магами, способными к левитации.

Обычно Эльна просыпалась на рассвете, предвкушая новый день с глупой юношеской надеждой на то, что он будет лучше предыдущего. Сегодняшний день она встретила в совсем ином настроении. Страх накрывал ее с головой, разливался в каждой клеточке тела. Страх перед решением Альтоса, перед невозможностью повлиять на него и хоть что-то изменить. Страх перед запахом надвигающейся смерти, который клубами сгущался вокруг девушки.

Ее ночная глупость никак не хотела укладываться в голове. Да, будь ее воля, Эльна спасла бы каждого, абсолютно каждого пленника, вышла бы прямо к Штабу давно безымянного города и призвала бы людей сложить оружие, а магов – перестать использовать свою силу во зло. Но ее никто бы не услышал. Кому нужны нравоучения тощей малолетки с торчащими в разные стороны волосами, призывающей к миру во всем мире!

Но хоть что-то она сделать могла. Была обязана. Как только отгремел горн, Эльна кинулась к Альтосу. Он жил неподалеку и был частым гостем в доме своей невесты. Его отец, как и отец Эльны, погиб в бою. И парень остался совсем один. Он не сдался и не погряз в страданиях, а принялся выживать. Сильный маг, уверенный в себе и собственных возможностях, он истреблял людей, как источник вселенского зла. Он мстил за своих. Это Эльна понимала хорошо, не понимала она лишь одного – чем провинился каждый отдельный человечек, которого Альтос самозабвенно пытал.

И если она может спасти хоть кого-то, то иначе поступить нельзя.