Серая жизнь Тинья Кид

Марион стояла за прилавком кофейни «Лес», глядя на огни города, которые отражались на витрине. Уже начинало вечереть, и все что бодрило это аромат свежезаваренного кофе и выпечка, которую Алекс только вытащил из печи. Она никогда не мечтала о той жизни которой сейчас живет, но она смогла полюбить это место – уютное, теплое, где можно забыться о всех своих заботах. А их у Марион последние пять лет не мало. Однако сегодня все иначе. Волнение переполняло так, будто в груди затаился маленький зверь, готовый вырваться наружу.

Завтра тот самый день.

Марион впервые ступит на порог университета. Это была ее цель, ее мечта. Стать журналистом. Говорить о важном, не о новом оттенке помады, не о новом популярном напитке, нет. Она хотела говорить о неравенстве, о воспитании детей, о политике. О том почему для кого-то до сих пор считается нормой бить детей за плохие оценки, о женщинах, которым нет места у власти в науке, о мужчинах, сидящих в декрете и многом другом. Она хотела понимать то, о чем предпочитают особо не говорить. Все детство она представляла, как будет писать о мире, людях, о том, что действительно ее волнует. И вот завтра Марион станет чуточку ближе к совей мечте.

– Эй, вы там спите? – раздался резкий голос. Это был мужчина лет тридцати, который весь вечер не давал ей покоя. Он сидел за столиком у окна, что-то усердно записывал в свой блокнот, с недовольным лицом, будто весь мир ему чем-то обязан, – американо слишком горячий! Вы что даже банальный кофе не умеете готовить.

Марион стиснула зубы, старясь держать себя в руках, натянула улыбку как можно шире.

– Извините, я сейчас все исправлю, – произнесла она, ощущая, как нарастает злость внутри нее. Мар понимала, что нельзя грубить, но из-за таких противных посетителей, иногда хотелось просто сказать слово на три буквы и уволиться. Но выбора нет.

– Что за мерзавец, – читая мои мысли шепчет Алекс.

– Классический напыщенный индюк, который самоутверждается за счет женщин, – пожимая плечами отвечает Мар.

– Держись, еще немного, – кладя руку на плечо, поддерживает напарник.

Марион вздыхает и натянуто улыбаясь шепчет «угу».

Пока она готовила новый заказ, мысли были о Лиззи, ее пятилетней дочери, с которой ой как непросто, но она безумно соскучилась по ней.

В тот момент, когда раздался звонок на смарт-часах, сердце Марион замерло. Звонили из садика.

– Добрый вечер, мисс Райли, – произнесла воспитательница с ноткой беспокойства в голосе, – ваша дочь сегодня подралась с мальчиком. Не волнуйтесь, они несильно пострадали, но вам стоит приехать и забрать Лиззи.

– Я сейчас приеду.

Господе Лиззи, что же случилось, ты ведь никогда не дралась. Проносится в голове у Марион.

– Алекс, прости мне нуж…

– Едь, я закрою смену, – вздыхая говорит Алекс.

– Спасибо, ты лучший.

– Знаю.

***

Забрав дочь из садика, я выслушал небольшую лекцию о том, как важно говорить с детьми. Что применять силу запрещено, и если такое будет продолжаться, то садик будет вынужден попрощаться с Лиззи. А это сейчас меньше всего было нужно Марион. Поэтому она несколько раз извинилась, пообещав, что обязательно поговорит с дочерью. И это было абсолютной правдой. И лишь потом они с дочкой направились домой.

– Лиззи, что случилось? Ты ведь никогда не дралась, – обеспокоенно спрашивает мать.

Маленькая копия лишь надувает губы и продолжает идти.

Тут Марион не выдерживает и останавливается, строго смотрит дочери в глаза.

– Что произошло, рассказывай.

– Себастьян сказал, что только неудачницы растут без отцов, и что я буду тупой неудачницей, как ты. А ты ведь не неудачница, а лучшая мама на свете, и я ударила его в живот.

Марион закрывает глаза. Господе. Лиззи ангел, ей просто не повезло с родителями. Слезы наворачиваются, но нельзя показывать свою слабость. Она крепко обнимает дочь.

– Ты лучшая дочь на свете, но больше не делай так, хорошо? Ты ведь слышала, что говорила воспитательница? Бить никого нельзя.

– Даже если человек говорит гадости?

– Даже если так, лучше промолчать или ответить ему, но не грубо, и тем более нельзя применять силу.

– Ладно, – недовольно бормочет под нос Елизабет.

Вернувшись домой, Марион почувствовала, как силы покидают ее. Она зашла в комнату, где Лизи уже крепко спала, свернувшись калачиком. Марион посидела рядом с ней, погладив дочь по волосам. В эти моменты, она ощущала максимальную связь с дочерью. Марион делала все ради нее, все ради ее будущего. Но она отчетливо понимала, что этого никогда не будет достаточно, что всегда будет какой-то мальчишка, который будет подшучивать над Лиззи, и ее семьей, в которой она растет, что ей никогда не подружиться с родителями друзей Лиззи, потому что по всем стандартам Марион никудышная мать. Но она никак не могла опустить руки.

Лежа в кровати, она потянулась к телефону, чтобы проверить сообщения. Ничего. А ведь они знают, что завтра особенных день. Завтра – не просто день. Это шанс. Шанс изменить свою жизнь и жизнь своей дочери. И даже если все вокруг кажется непреодолимым, она должна идти вперед. Она должна быть сильной.

Марион проснулась от звука телефона. Она потянулась к прикроватной тумбе, прищурившись от яркого света экрана. Сообщение от Лоры.

«Удачи, ты все сможешь. Вечером жду подробный отчет»

Улыбка тут же появляется на лице Мар, и она отвечает:

«Спасибо, люблю »

Лора, единственная подруга из с прошлой жизни, кто осталась с Марион, когда все отвернулись.

Мар занялась дыхательными упражнениями. Это был ее ритуал, позволяющий настроиться на день. Она закрыла глаза, сделала глубокий вдох, а затем медленно выдохнула, представляя, как с каждым выдохом уходит вся тревога, накопившееся за ночь. После нескольких минут медитации она почувствовала себя более собранной и готовой к новым вызовам.

Марион поднялась с кровати, приняла душ, высушила волосы и направилась к шкафу. Она выбрала бордовый топ и черные брюки. Просто и сдержанно. Самая сложная задача – уложить непослушные волнистые волосы. Она собрала их в высокий хвост, оставив несколько прядей, которые свободно спадали на лицо. Марион взглянула в зеркало, и удовлетворенно кивнув, начала делать легкий макияж. Немного консилера, румян, туши и блеска для губ – достаточно, чтобы выглядеть свежо.

Собрав сумку для университета, она проверила, все ли на месте: блокнот, ноутбук, ручки и kindle. Время для чтения можно найти всегда и везде. В этот момент раздался веселый смех из детской комнаты. Лиззи уже проснулась и играла с ее любимым плюшевым кроликом «Грушей». Почему Лиззи назвала кролика именно так, Марион так и не поняла, но этот пушистик почти всегда с дочкой.

Она позвала девочку, и они вместе направились на кухню, где Марион приготовила овсяную кашу с сыром и соусом песто. Это был их любимый завтрак. Лиззи с удовольствием ела, а Марион, глядя на нее, чувствовала, как сердце наполняется нежностью.

– Лиззи, – начала она, наклоняясь к дочери, – помни, что в саду нужно вести себя прилично. Постарайся больше не попадать в передряги, даже пытаясь защитить меня, хорошо?

Лизи кивнула, ее серо-голубые глаза светились от искренности.

После завтрака они вместе собрали все необходимые вещи и вышли из дома. Марион держала Лиззи за руку, чувствуя, как маленькая ладошка крепко сжимает ее. Весь путь до садика они обсуждали, какую пиццу вечером они закажут, остановились на пицце с ростбифом и одном шарике мороженного из местной желатерии.

Когда они подошли к саду, Марион наклонилась и поцеловала Лиззи в лоб.

– Удачи, моя маленькая принцесса! – произнесла она.

– И тебе, – прошептала на ухо дочь и побежала в свою группу.

Марион немного вздохнув, направилась в университет. Она была полна решимости и готова к первой лекции.

Марион стояла у входа в университет, ощупывая холодный металл дверной ручки. Сделав вдох, она зашла. Готическая архитектура здания завораживала: высокие арки, резные колонны, витражи, создавали атмосферу величия и загадки. Однако, как только она зашла внутрь, все изменилось. Просторные аудитории, современные технологии, а также большое количество зон с пуфами. Сочетание традиций и современности, восхищало Марион. Девушке хотелось ущипнуть себя, она никак не могла до конца поверить, что это все с ней происходит в действительности.

Она направилась к аудитории, где должна пройти ее первая пара, как вдруг, кто-то коснулся ее плеча. Марион обернулась. Перед не стояли парень и девушка. Которые выглядели так, будто поступили в Хогвартс.

– Привет, ты на введение по журналистике? – спросил высокий блондин с широкой улыбкой. – Я Кристиан, а это моя головная боль и по совместительству подруга Нура.

– Ты забыл добавить ЛУЧШАЯ, – она улыбается и смотрит на меня с изучающим взглядом.

– Привет, Марион, – ответила она, слегка смущаясь.

– Переживаешь?

– Немного.

– Мы тоже, но не парься. Говорят, что на первых лекция будет не такой сильный напряг, а вот в следующем месяце придётся попотеть.

Марион пожимает плечами.

– А как ты решилась поступить на журфак? По своей воле или родители настояли? – спрашивает Нура.

– Я, – немного стесняясь начинает девушка, – я всегда любила писать, а еще мне безумно нравится разбираться в людях и их историях.

– О, значит, ты наш человек! – воскликнул Кристиан, – как понимаешь мы с Нурой тут тоже не просто так, – я хочу стать спортивным журналистом, футбол, теннис вообще моя огромная страсть, а Нура, – он подмигнул, – просто хочет стать звездой локограм.