– Я никогда не буду служить тебе, – сказала Зоя глухим голосом. Она догадывалась, что это звучит смешно и наивно, но для того, чтобы выразить свою волю Серому, этого было достаточно. – Я не пойду с тобой, что бы ты ни сказал и ни сделал.

Его смех был гулким, неприятным звуком, настолько нечеловеческим, что Зое даже не с чем было сравнить его. В глубине ее сознания все еще пряталась надежда, что она скоро очнется от очередного кошмара, что монстры ее детства снова уберутся в темные углы ее памяти, что она проснется в реальном мире, которому ничто не угрожает, кроме того, что творят сами люди.

Наступило молчание. Затем Зоя почувствовала, как его холодные пальцы прикоснулись к ее шее. Ей потребовалась вся ее воля, чтобы не закричать. Не показать свою уязвимость.

– Ты дитя, благословленное богиней. Ты хотя бы догадываешься, сколько живущих ожидают твоего прибытия? Осознаешь, сколько надежд связано с тобой?

Его ладони теперь давили ей на плечи, пригибая к земле. Ей нужно было устоять на ногах, удержаться, во что бы то ни стало. Закипевшая в ней ярость придала ей сил, и она тряхнула плечами, сбрасывая с себя отвратительные костлявые руки.

– Не прикасайся ко мне!

Снова этот мерзкий смех.

– Вот оно. Наконец-то ты демонстрируешь силу духа. И все же ты еще далеко не готова, а у меня нет времени тренировать тебя. Что ж, испытания, которые тебя ожидают, лучше раскроют твой потенциал… Или ты умрешь.

– Испытания? – повторила Зоя.

– Если ты защитишь Землю и выживешь, я пойму, что ты готова к тому, чего я жду от тебя. Если ты умрешь… Какая жалость. Обещаю, это разобьет множество сердец, включая мое. Но мне придется пойти на риск.

– Я никогда не буду тебе служить и не собираюсь участвовать в этих… испытаниях. Мне плевать на тебя и твое сердце.

Внезапно он оказался прямо перед ней, лицом к лицу, погрузив свои бездонные глаза прямо в ее душу, наполняя ее смертельным холодом. Зоя не могла пошевелиться. Только неотрывно смотреть в бездну.

– В этом все великолепие, Зойя, – сказал он. – У тебя нет выбора. Ты будешь участвовать. В конце концов, на кону жизнь твоей жалкой планеты.

Она содрогнулась. Как она могла забыть об обратном отсчете? О сценах, показанных на вечеринке Серых, где ядерные удары разрывают Землю в клочья? И как он смеет говорить о разрушении Земли, как о каких-то испытаниях для Зои? Этот извращенец!

– Ты ненормальный, – сказала она, яростно тряся головой. – По тебе психиатрическая лечебница давно плачет. Ты не можешь всерьез рассчитывать, что я буду что-то для тебя делать, вне зависимости, выживу я в испытаниях, или нет. Я предпочту умереть здесь и сейчас.

Она ожидала нового приступа смеха, или приступа ярости, на худой конец. Возможно, он бы ее ударил, избил, заставил как-то еще заплатить за дерзость.

Он ничего не сказал, не пошевелился. Как будто он что-то знал, чего Зоя не знала.

– Запомни, Зойя. Вас, людей, легко контролировать. Ваши тела приносят вам страдания. Ваши чувства делают вас слабыми. Ваши привязанности замедляют ваш прогресс.

Нескрываемая угроза, прозвучавшая в его голосе, заставила ее содрогнуться. Она сжала кулаки, пытаясь вернуть самообладание. Она никогда в жизни не чувствовала себя более уязвимой и не хотела, чтобы ненавистный Серый это понял.

Она отступила на шаг, и упала на колени, погружаясь в темноту.

***

Шершавый и жесткий бетонный пол был для Зои как сигнал о возвращении в реальную жизнь. Руки пришельца, холодные, как лед, все еще лежали на ее лице, они буквально пропитывали все ее существо исходившей от него ненавистью. Но она по-прежнему не могла пошевелиться, ни один мускул в ее теле не подчинялся приказам сознания.