Рыли окопы – готовились к возможному нападению Японии, тренировались быстро надевать противогазы». Также мама, ее сестра Наташа и подруга Тося организовали работу по оказанию помощи старым людям, сыновья и внуки которых ушли на фронт, и сами участвовали в ней. Они носили воду, дрова и уголь, мыли полы. «Ни одной семьи фронтовика не оставалось без помощи школьников-тимуровцев!»

Впоследствии маму и несколько других школьников наградили медалью «За доблестный труд в Великой Отечественной войне», а также ценными подарками: американскими сапогами, которые потом перешивались по размеру, и часть кожи оставалась для туфель – шикарные вещи в то тяжкое время, и отрезом на пальто. Вообще-то, у мамы уже было пальто – старое бабушкино пальто, которым, до того как оно стало маминым, накрывали бочки с капустой. Мама его почистила, подшила и носила до самого конца войны, благоухая воспоминаниями о капусте. Так что полученный отрез был отложен «на выход», который случился после войны в виде маминой поездки в Ленинград на учебу. Медаль маме тоже вручили уже в Ленинграде.

«Но мы, конечно, и весело отдыхали! 5—6 раз в году проводили школьные вечера, на них и концерт, и непременно танцы. Я, как правило, была заводилой: первой начинала и учила танцевать, особенно мальчишек (специально собирались в промежутках между вечерами), и песни разучивали под моим руководством».

Мамины страхи, думаю, никуда не исчезли. Просто бояться было некогда, и сил на это не было – надо было помогать Родине. НАДО. Оно не только гнало маму вперед, но и заставляло забыть все страхи.

Рассказывая о маминой жизни на Дальнем Востоке, я ни разу не упомянул ее друзей. Их было несколько, но самой близкой подругой была Тося. Все испытания – от самых незначительных до самых тяжелых – мама проходила вместе с ней.

Тося была на год старше мамы и поступила в Ленинградский государственный университет еще за год до окончания войны, в сорок четвертом. Она перепробовала три факультета и остановилась на философском – там тогда начали преподавать психологию.

И мамин дальнейший выбор – профессии, вуза, города и вообще всего дальнейшего пути – определила ее подруга Тося. Очень жаль, что мне не довелось познакомиться с Тосей (Антониной Васильевной Пенской), ведь получается, что я и ей обязан своим рождением. Хотя мы, конечно, понимаем, что и Тосю кто-то поставил рядом с мамой. Не буду так сильно углубляться, слишком большая получается толпа причастных к моему рождению, ограничимся Тосей.

Они переписывались с мамой весь год, и к моменту окончания школы мама уже не сомневалась, куда идти дальше: Тося, как и большинство студентов, была очарована лекциями и личностью профессора Ананьева, преподававшего психологию в Ленинградском государственном университете, в своих письмах маме она в том числе приводила целые куски из его лекций. Так что мамин выбор был предрешен как этими лекциями, так и возможностью вновь соединить свою жизнь с любимой подругой.

«Я очень тосковала без Тоси, жила мечтой поехать учиться туда же. У меня был выбор: бабушка умоляла жить у нее, в Москве, и учиться в МГУ. Но я – только в Ленинград!»

Судя по Тосиным письмам, она тоже плохо переносила разлуку и тоже мечтала, чтобы мама приехала в Ленинград и чтобы они учились вместе. Так и произошло, и Ленинград стал городом, определившим всю дальнейшую жизнь мамы.

Прямо с вокзала с огромным деревянным чемоданом мама направилась в мраморный зал ЛГУ на лекцию профессора Ананьева. Тут вышла небольшая заминка – в мраморный зал с чемоданом не пускали. Оставить чемодан в раздевалке тоже не разрешали. Вот что хочешь, то и делай. Эта способность администрации – на любом уровне, вплоть до вахтера, – ставить человека в безвыходную ситуацию отработана у нас давно. Сейчас бы любой сообразил, что надо просто «дать», и все разрешится, но тогда люди были честными, и вахтер искренне охранял изысканность мраморного зала от поругания периферийным чемоданом, видя в этом свою главную функцию и, возможно, вообще причину своего прихода в этот мир. Мама растерялась, но Тося, будучи уже опытной студенткой и вообще столичным жителем, быстро сумела уговорить цербера подержать чемодан в раздевалке. Мама была настолько уставшей после поезда, что все время засыпала, к тому же она мало что понимала в речи профессора. И все же он произвел на нее впечатление, рассеяв последние сомнения, если они и были. Из-за того что мама опоздала, ей надо было сдать четыре вступительных экзамена за два дня. Мама, конечно, справилась, а ее сочинение так понравилось, что ее стали уговаривать поступить на филологический факультет. Но мама была непреклонна – только психология!