Стоп.

Это непрофессионально. Передо мной дети. Как бы они себя ни вели, с ними можно вести диалог. Я, конечно, побоялась спросить, нет ли у мальчиков справки от психиатра или невролога. Но бежать, поджав хвост, нельзя.

– В следующий раз я приду в брюках, – я ещё улыбалась, но в портфель вцепилась мёртвой хваткой. – А теперь приступим к занятиям.

Я это сказала, а сама не двигалась.

–Следующего раза не будет, – огрызнулся Егор-зверёныш и кинулся на меня.

Я визжала, вырывалась, но они оказались сильными, стали стягивать с меня юбку. Не тут то было. Юбка не на резинке, а на пуговицах, которые пришивала моя бабушка, а это насмерть. Закинули подол мне на голову, стали рвать ткань. Сопляки поставили подножку, и я упала на пол. Отбиваясь из последних сил от их цепких рук, я дралась портфелем. Мне не только не заплатят, меня оштрафуют за избиение детей.

Треснула ткань, пояс остался под свитером, а я в колготках метнулась к входной двери. Выставив вперёд портфель, закричала:

– Я расскажу вашим опекунам!

– Не расскажешь, – рычал Егор, показывая острые зубы, как у зверька.

– Это почему ещё? – старалась взять себя в руки и выпрямиться.

– Со сломанной челюстью говорить сложно, – потирал кулаки Георгий, стоя за спиной своего дикого братца.

– Имейте совесть! Нельзя так с человеком поступать!

– С нами бы человека не закрыли, – зло усмехнулся Егор, наступая.

В одном он был не прав: меня не закрыли в клетке со зверьём, дверь за мной оказалась открытой.

3

Мама с папой развелись до моего рождения. Но папа Виктор всегда принимал участие в моей жизни. Он был профессиональным педагогом и работал в Москве репетитором. Мы раз в неделю созванивались. Первые годы при наших разговорах присутствовала мама и бабушка, поэтому папа всегда в курсе, что у меня всё хорошо. Мы встречались с ним пару раз, он приезжал специально, чтобы увидеть меня. Но опять бабушка была рядом. Не стесняясь её, папа однажды предложил поехать с ним. Был скандал, меня не отдали. С тех пор мы не виделись, прошло уже восемь лет.

В полной темноте я дрожащими пальцами набрала номер на своём телефоне. Долгие гудки, во время которых я всхлипывала и пыталась взять себя в руки.

– Наташа?

– Папа, – я вытерла слёзы. Очки мои пропали вместе с юбкой. – Мне помощь нужна.

– Конечно, детка, я весь во внимании, – сказал дорогой, любимый папочка, у которого я никогда ничего не просила.

– Я устроилась репетитором к двум неадекватным детям.

– Сама неадекватная, – раздалось за дверью.

– Они закрыли меня в туалете и курят, выдыхая дым в замочную скважину, – продолжила я. – Возможно ли справиться?

– Сколько лет?

– Им десять лет.

– Скоро одиннадцать, – в дверь опять ударили.

– Десять лет - это грань между детством и подростковым возрастом, – быстро говорил папа. – Ты должна стать лидером и должна их заинтересовать.

– Папа! Они дикие! Это волчата, а не ребята.

– Расскажи им, как охотники снимают шкуры с волков.

– Папа, я серьёзно.

– Я тоже, – строгим поставленным голосом ответил он. – Умей заинтересовать современных детей и обязательно всё рассказывай их родителям. Мне вызвать полицию?

– Нет, пап, я справлюсь, – я отключила звонок и вышла в интернет.

Я открыла задвижку и толкнула дверь, за которой были навалены вещи.

– Шкуры с волка снимают трубкой. Первоначально вырезают мякиши подошв на лапах, перерезают в лапах сухожилия, соединяющие кость с последними фалангами пальцев, на которых находятся когти, – сказала я озверевшим детям. – Сегодня мы будем с вами изучать, как поступают с обнаглевшими волчатами, которые не хотят учиться.

Близнецы уставились на меня, выпучив свои мглистые глазища. Георгий затушил сигарету и кинул окурок к моим ногам.