И он, вооружившись хорошо отточенным карандашом, опять начал продираться сквозь запутанные мысли автора. Или авторов – кто ж там разобраться сможет.

– Ванечка, а я твой любимый салатик приготовила, – неслышно подошла к нему жена, – пойдём покушаем.

– Люба, ну сколько можно просить – не подкрадывайся ты так ко мне. Меня же от испуга кондратий хватить может.

– Да я и не подкрадывалась вовсе. Кто ж виноват, что ты, как увлечёшься, и слышать, и видеть перестаёшь. Пойдём-пойдём. Пообедаем, заодно отвлечёшься от дел праведных. Да, может, мне ещё какую-нибудь историю поучительную поведаешь.

– Ну, Люба, ну, лиса. Знаешь мои слабости, вот и пользуешься ими. Люблю я истории разные рассказывать, люблю. Ничего не могу с этим поделать. Всю жизнь пытаюсь это искоренить, но всё без толку. Истории эти сами меня находят, за семь с лишним десятков прожитых лет столько накопилось, что остатка жизни, чтобы их выговорить, уже не хватит.

Они сидели на застеклённой террасе своего двухэтажного кирпичного дома, который находился на краю большого коттеджного посёлка, выросшего сразу за Московской кольцевой дорогой несколько лет назад. Жителей таких поселков, разбросанных во множестве на всех выездных автомагистралях, да и небольших шоссе, вырывающихся на простор из перенаселённой Москвы, в столице шутливо прозвали «замкадыши». В переводе на человеческий язык это указывало, что проживают они за МКАД, условно служившей административной границей и отделяющей Москву от остальной страны незримым, но весьма ощутимым по уровню жизни барьером.

Любовь Петровна готовить умела, а самое главное, делала это, оправдывая своё имя, с любовью и большой фантазией. В результате получалось вкусно и красиво. Внешний вид и запах еды пробуждали аппетит, а вкус довершал дело гастрономического соблазнения. Поэтому стоило только приступить к трапезе – и оторваться от тарелок было уже невозможно, пока они не оказывались пустыми. Вот и в этот день профессор, опустошив свою тарелку, откинулся на спинку стула и, задумчиво поглядывая на пробуждающуюся за ещё закрытым окном природу, собирался начать своё обещанное неспешное повествование. Жена, привычно подперев подбородок правой рукой, смотрела на мужа в ожидании неведомых ей пока фактов или домыслов – кто же это мог знать – из жизни людей, никогда ею не виденных, но близких мужу, а потому ставших близкими и ей.

– О чём тебе сегодня рассказать? – задумался Иван Александрович. – Даже не знаю, столько всего было. Ну, давай вот эту печальную повесть со счастливым концом вместе вспомним. Настоящую мелодраму. Ты же любишь мелодрамы? – скорее утвердительно, чем вопросительно сказал профессор, даже не глядя на жену, прекрасно зная, что в ответ она согласно кивнёт головой.

Он устроился поудобней в плетёном кресле и начал рассказывать:

– История, которую я хочу тебе поведать, началась летом 1923 года. В 1921-м и особенно в 1922 годах случилось небывало жаркое лето. Во всей европейской части СССР разразилась страшная засуха, начался голод. Народ опасался, что всё это будет продолжаться. Поэтому, когда в июне 1923 года Вера, мамина старшая сестра, окончила педагогическое училище и получила диплом учителя начальной школы, дедушка решил, что надо уберечь дочерей от возможной беды, и попросил то ли родственников своих, то ли хороших знакомых, проживавших в Сибири, помочь найти для неё работу. Ты спрашиваешь, при чём тут Сибирь? Да всё просто: засуха за Урал не пошла, урожай там собрали хороший, а значит, и вероятность голода была минимальной. Учителя в стране в то время были нарасхват, и, естественно, место нашлось сразу. Вот в конце июня или начале июля Вера вместе с моей будущей мамой, тогда шести годов от роду, отправилась в длительное путешествие. В то время семья жила в Иваново-Вознесенске (теперь Иваново), поэтому сёстрам вначале предстояло добраться до Москвы. В те далёкие годы поезда ходили настолько медленно и с таким количеством длительных остановок, что расстояние в 400 километров они преодолевали чуть ли не за двое суток. Вспомни эпизод из фильма «Офицеры». Там комвзвода Варавва на полном ходу спрыгивает с поезда, рвёт большой букет полевых цветов и без особых трудностей вскакивает в последний вагон. Вот тебе и иллюстрация, подтверждающая мои слова. Поняла?.. Тогда продолжим. На несколько дней сёстры застряли в Москве – не могли достать билеты на поезд, следующий на восток. Благо в ближнем Подмосковье жила тётя Оля, бабушкина сестра, вот у неё девочки и перекантовались, пока билеты не купили. Ну а потом в путь: несколько дней до Ново-Николаевска (теперь Новосибирск), а затем на колёсном пароходике неспешно вверх по реке до цели своего путешествия – небольшого волостного центра под названием Камень (теперь Камень-на-Оби). В общем, долго пришлось им ехать.