Пожалел Виталик сестру и взял ёжика на постой. Как оказалось, зря. Знал бы, чем эта жалость обернётся, с крыльца бы её вместе с ёжиком спустил. Но вместо этого Виталик ежу домик в коробке из-под телевизора оборудовал, а коробку к себе в спальню затащил – захотелось ему посмотреть, чем же этот зверёк заниматься будет. Ёжик первым делом в сено залез, которое Серый с чердака приволок, да там и затих. «Заснул, наверное», – решили братья. Ежи же сумеречные животные, им полумрак нужен. И действительно, как только на улице смеркаться стало, ёж из сена вылез и давай по коробке топать. Маленький, маленький, а таким топотуном оказался.

Нина Архиповна пришла на шум и велела ежа на улицу вынести. Пусть там топает. Виталик подумал-подумал да и решил коробку с ежом на терраске оставить. Не беда ведь, если он там топать начнёт: в доме стены толстые, ничего не будет слышно. Налил он ежу целое блюдечко молока и долго любовался, как ёжик молоко лакает, прямо как кошка, только у него это смешней получалось. Молоко закончилось, ёж вроде бы успокоился и вёл себя вполне прилично, пока на терраске свет горел и люди мимо ходили. Наконец, свет погасили, и все спать отправились.

Не успели взрослые с детьми по кроватям улечься, как их поднял на ноги дикий крик. Выбежали на терраску – а там жуткая картина. Ёж чайке в больное крыло вцепился и давай его трепать. Птица уже вся в крови, а ёжик всё никак не успокоится. Еле-еле его оторвали от бедной чайки. Пришлось даже ножом зубы ежа разжимать, так сильно он в жертву вцепился. Оказалось, что он в коробке, где сидел, дырку прогрыз, выбрался оттуда и на чайку напал.

Выбросили ежа с высокого крыльца. Чайку от крови отмыли, перевязали. Всё терпеливо перенесла птица, даже когда ей раны йодом дезинфицировали, лишь немного подёргалась – и всё, ни разу не пикнула.

Дверь на улицу закрыли поплотнее и снова спать улеглись. А утром обнаружили чайку мёртвой, обгрызенной со всех сторон. Добрался всё же ёж до своей добычи. Уж как ему это удалось, никто не знает. И вроде терраска высоко над землёй расположена, но вот случилось так…

Когда горе немного утихло, папа Виталику сказал:

– Видишь, каким жестоким финал всей этой истории оказался. Жестоким, но поучительным. Теперь ты знаешь, что, прежде чем помощь кому-то предложить, узнать надо, а нуждаются ли в ней те, кому ты помочь хочешь, чтобы историй вроде той, что сегодня произошла, с тобой больше не случалось.

Весь вечер Иван Александрович занимался делом, которое он терпеть не мог, – писал отзыв на очередную кандидатскую диссертацию, слепленную наспех из каких-то разрозненных кусков с разным стилем изложения. «Любопытно даже, сколько же человек приложило руку к этому научному шедевру, – подумал профессор, но так и не смог сосчитать. – Как минимум трое, а может, и больше».

Директор института, он же председатель учёного совета, передавая ему рукопись, тихонько попросил:

– Иван Александрович, ну ты там не очень воюй. Важный человек этот соискатель, очень большую помощь может нашему институту оказать. Зная твою принципиальность, я бы тебе эту галиматью не дал, но у всех уже лимит на оппонирование израсходован, ты один остался. Вот и придётся теперь тебе отдуваться, – с напором произнёс он последнюю фразу.

– Помощь, помощь… – ворчал про себя профессор. – Сколько уже таких обещальщиков через наш совет прошло – пальцев не хватит сосчитать, но большинство свои слова забывают, лишь дверь за ними после защиты захлопнется. Хотя, чего греха таить, ведь работает совет, да и институт, слава богу, никто закрывать не собирается. А всех соседей одного за другим прикрыли, аттестацию они в министерстве и ВАКе не прошли – вот их лицензии и лишили. Придётся помочь человеку, ведь если и не сам писал, то докладывать результаты всё равно самому придётся.