Когда выпал снег, мать этой девочки и моя мама возили меня по воскресным дням на санках в церковь. В церкви я находил большое утешение, молясь за службой. Особенно нравилась мне Херувимская песнь, исполняемая монашеским хором из закрытого в тысяча девятьсот двадцать восьмом году Чистопольского женского монастыря. Благодать Святого Духа наполняла мою скорбящую душу, и я умилялся сердцем.

Моя мама была неграмотной, но сообразительной и памятливой женщиной, а главное, имела глубокую веру в Бога. Она молилась сердцем, испрашивая у Бога милости себе и детям, часто плакала в скорбной своей сиротской жизни. Особенно она молилась Божией Матери и угоднику Божию Николаю, которого называла ласково «Николай Угодниче, батюшка». В годы войны, после ухода отца на фронт, ей с тремя детьми жить было очень трудно. Довелось работать и завхозом в больнице, и уполномоченным по заготовкам сельхозпродуктов для фронта, и даже лесником, пока позволяло здоровье. И везде она работала честно, получая похвалы и награды. Рекомендовали ее и к вступлению в партию, но мать заявила: «Я неграмотная, да к тому же и верующая, а вам таких не надо». Так и трудилась в поте лица.

И вот пришло искушение. Однажды зимой мать вызвали в горсобес и потребовали привезти справку с места ее прежней работы. Ехать надо было срочно. Снега выпало много, метели занесли все дороги, и ходили только трактора с санями, на которых возили народ и товары из города. Мать оделась тепло, помолилась Богу, благословила меня и пошла в пургу – на остановку.

На выезде из города стоял, ожидая трактора, народ. Подошли две рычащие машины с пустыми санями. Людей посадили на солому. Села в самую середину и мать.

Дни зимой короткие. Вскоре стемнело. Ехать до села, где работала мать, было километров пятьдесят, не меньше. У каждой встречной деревни трактора останавливались, и водители спешили в магазин купить водки, чтобы согреться в дороге. Пили и опять неслись на большой скорости по бесчисленным ухабам разбитой еще осенью дороги. Доски, спешно настланные в санях, не были закреплены и, не выдержав тряски, вскоре двинулись с места. На санях, в которых ехала мать, они сползли вниз и растворились в темноте, вызвав переполох среди сидевших людей. Все на ходу попрыгали из саней, и только мать, которая сидела в тяжелом полушубке, не сумела быстро встать на ноги. Выпрыгивая, каждый старался опереться на нее и толкал все глубже, пока ее не затащило под сани.

Мать волоком несло под рев моторов. Позади шел трактор с такими же санями. В этом шуме никто не мог услышать отчаянного вопля матери, и она была обречена на смерть. Но она успела схватиться одной рукой за какую-то палку и, держась за нее, крикнула что было сил: «Николай Угодничек, спаси меня ради болящего сына!»

Передний трактор внезапно заглох. Понеслась в воздух ругань трактористов. Мать вытащили из-под саней чьи-то добрые сильные руки, поставили на ноги. Двое молодых мужчин, поддерживая мать под руки, направились с ней в деревню невдалеке от дороги. Постучали в окно крайнего дома, попросили хозяина принять ее на ночлег и ушли неизвестно куда. Кто были эти люди, осталось тайной до сего дня.

Хозяин дома оказался старым другом нашего дедушки, отца матери. Узнав мою маму, он обрадовался, велел лечь на теплую русскую печь, а сам прикорнул на кровати, приговаривая: «Надо же беде случиться».

Мать приехала домой на другой день. Целую неделю она не могла прийти в себя от нервного потрясения и все благодарила Николая Угодника за спасение. Я вместе с ней радовался этому чуду и благодарил в душе нашего Небесного заступника. Вскоре мать опять поехала в село, привезла все необходимые справки и передала их в горсобес. Всегда, до самой своей кончины, вспоминала она это чудо в дороге, которое укрепило не только ее, но и мою слабую веру в заступничество святителя Николая.