Но вот все четверо уселись в машину. Изабел заняла свое место за рулем, и они уехали.

– Приношу извинения за погоду. Лето у нас еще не начиналось.

– О, это совершенно не важно. Жаль только, что вам пришлось в такой день ехать за нами. Надеюсь, это не слишком тяжело?

– Нисколько. Это моя работа.

– Далеко ли ехать до вашего дома, леди Балмерино?

– Около десяти миль. И прошу вас, зовите меня Изабел.

– С удовольствием. А я Сьюзен, мой муж – Арнольд, а Хардвики – Джо и Майра.

– Десять миль – порядочное расстояние, – заметил один из мужчин.

– Да, немалое. Обычно меня сопровождает муж, но сегодня ему пришлось пойти на собрание. К чаю он вернется домой, и вы познакомитесь с ним.

– Лорд Балмерино занимается бизнесом?

– Нет, это не деловая встреча. Нашей церкви надо собрать немного денег, совсем небольшую сумму. Может, не стоило бы и беспокоиться, но церковь эту строил дед моего мужа, и потому муж чувствует за нее ответственность.

Снова пошел дождь. Закачались по ветровому стеклу дворники. Может, хоть разговором отвлечь американцев от этой унылой картины.

– Вы впервые в Шотландии?

Дамы наперебой принялись рассказывать. Их мужья бывали здесь и раньше, приезжали поиграть в гольф, а жены сопровождают их в первый раз. Им все очень нравится, а в Эдинбурге они чего только не накупили. Ну да, дождь, можно сказать, не перестает, но их это не волнует. Они купили себе отличные плащи, и обе решили, что дождь придает Эдинбургу особый колорит: город кажется таким древним и романтичным, им так и чудится, что по Ройял-Майл[4] едут рядышком Мария Стюарт и граф Босуэл[5].

Когда они закончили рассказ о своих романтических видениях, Изабел справилась, из какой части Штатов они приехали.

– Город Рай, штат Нью-Йорк.

– Он на море?

– Да, конечно. Наши дети купаются каждый уик-энд.

Изабел представила себе этих детей: загорелые, обветренные, пышущие здоровьем от витаминов и свежего апельсинового сока, они скользят по ярко-синему морю на белоснежной яхте. Над ними голубое небо и сияет солнце. И потому можно на любой день назначать теннисные матчи и пикники, устраивать вечерние приемы в саду, жарить барашка на вертеле и наверняка знать, что никакого дождя не будет.

Таким было лето в ее юности. Куда подевались те долгие дни, полные света и аромата роз, когда они забегали домой только чтобы поесть, а иной раз пренебрегали и едой. Река, сад, теннис, чаепития в тени деревьев, потому что пить чай в доме было жарко. Она вспомнила пикники на вересковых полянах, жаворонков в небе, мерцающий в лучах солнца вереск, такой сухой, что разжигать костер они не решались. Что случилось с ее миром? Какая космическая катастрофа превратила те сияющие дни в нескончаемый мрак и уныние?

Ну да, дело не только в погоде, но из-за погоды все кажется еще хуже, чем есть. Арчи ноги лишился, а должен занимать любезными разговорами совершенно незнакомых ему людей, потому что они платят деньги за то, что спят в наших спальнях. И никакого отдыха, и не на что купить новую одежду, и вечная забота, как выгадать деньги, чтобы заплатить за школу, где учится Хэмиш, и беспокойство за Люсиллу. Она так по ней скучает…

Изабел вдруг услышала свой голос:

– Ну что это за жизнь!

Наступило молчание, – видно, ее спутники были несколько озадачены ее горьким восклицанием. Затем одна из дам сказала:

– Простите, я не поняла…

– Я говорю о дожде… Мы так устали от этих дождей. Лета у нас просто нет.

На левом берегу реки Крой возвышалась старинная пресвитерианская церковь, государственная церковь Шотландии – массивная, величественная и почитаемая. Дорога к ней вела через горбатый каменный мост. Окрестности ласкали глаз: к реке полого спускались церковные угодья; здесь на выгоне каждый сентябрь проводились Страткроевские игры. На осененном исполинским буком церковном дворе теснились обветшалые могильные плиты, заросшая тропинка между ними вела к дому пастора. Дом тоже был прочный, внушительных размеров, построенный в расчете на большую пасторскую семью – прежде они и были большие, – и сад, где росли корявые, но обильно плодоносящие деревья, а под прикрытием высокой каменной стены пышно разрослись кусты роз. Все здесь дышало вечностью, покоем, благочестием.