Джакоби прикрыл глаза, ощущая, что проснулся в аду. Они перелили ему много, бессовестно много человеческой крови.

Очень дорогой человеческой крови.

«Лучше бы дали мне сдохнуть».

Дверь скрипнула, и в его просторную одноместную палату вошла медсестра. Она была человеком, и притом довольно симпатичной девушкой – интересно, ее получится уговорить убить его быстро и безболезненно?

– Как себя чувствуешь? – спросила медсестра, участливо глядя на Джакоби.

– Убого, – признался сентиент. – Зачем мне перелили кровь?

Лицо медсестры дрогнуло, впрочем, всего на мгновение.

– Сделать тебе еще укол морфия? – ножницами она разрезала повязку на его груди, и от этого Джакоби почувствовал себя еще более голым, несмотря на то, что пах его был прикрыт полоской ткани.

– Зачем мне перелили кровь? – повторил он, не мигая следя за движениями девушки: это было совсем не по-человечески, но, как говорится, из хромосом сентиента вампирских генов не выкинешь.

Под повязкой оказался шрам в форме полумесяца, с аккуратно наложенными швами. Быстро обработав рану и снабдив ее гемостатическими губками, медсестра наложила новые бинты.

– Думаю, тебе лучше обсудить это с начальством, – неуверенно сказала она. – Так что насчет морфия? Тебе больно?

Снова этот жалостливый взгляд – наверняка новенькая здесь, хоть и опытная.

Больно ли ему? Боль с рождения до смерти сопровождает сентиента, ведь все, что знают выращенные для стратегических проектов солдаты – это учебка и зона боевых действий.

– Давай, – со вздохом сказал Джакоби. – Только не много, не хочу проспать разговор с начальством.

– Не проспишь, – в палату вошел Стоунволл. – Аника, подожди, пожалуйста, за дверью.

Майор Стоунволл был высоким человеком, поджарым, но с едва заметным брюшком. Бритый череп его украшал имплант височной кости, которым он гордился и неоднократно рассказывал о том, что осколок извлекли прямо из его мозга.

Весь покрытый шрамами, он провел на передовой большую часть жизни и прекрасно знал, что такое война.

– Привет, майор, – со вздохом сказал Джакоби, когда медсестра вышла. Стоунволл был хорошим человеком, не из тех, кто носит военные чины, но при том отсиживается на базе, – нет, Стоунволл рвался в бой, даже несмотря на то, что людям, как ни крути, нет места на войне вампиров и сентиентов. За смелость Джакоби уважал его, но больше всего – за честность.

– Мои дела хуже некуда, верно? – усмехнулся Джакоби.

– Дела? – Стоунволл рассеянно потер глаза и присел рядом на кровать. – Нет, почему же? Ребята почти все нашли… ну, кроме левой руки. Но это не беда, тебе новую вырастили, еще лучше, уж поверь мне!

Несмотря на бодрый тон, выглядел майор каким-то истрепанным, как пальто, если валяться в нем в грязи и пыли весь день, а затем попытаться почистить за пятнадцать минут.

– Я про это, – Джакоби кивнул на капельницу.

– А, кровь, – Стоунволл подобрался. – Собственно за этим я и здесь. Ты помнишь, что произошло до того, как ты подорвался на мине?

«Подорвался на мине… вот, значит, как», – подумал Джакоби и помотал головой. Он не помнил.

– А с остальными что? С Мэйджи и Солом?

– Они в порядке, – кивнул майор. – Мэйджи немного осколком зацепило, но это ничего… А вот тебя просто в крошево, Джакоби! Как ты мог?! На первой же мине, едва от вышки успел отойти!

В голосе майора звучал укор вперемешку с горечью.

Джакоби не ответил, лишь думал о том, в каком состоянии он был, если подорвался, точно новобранец. Что же так выбило его из колеи?

В этот момент воспоминания, обрушились на него словно лавина: черные мешки на головах, крепкие тела, руки, сцепленные сзади наручниками… – сентиенты, стоящие в очереди на обмен.