Эти последние слова девушка произнесла многозначительно.

– Не слишком ли высокую цену вы за него заплатите?

– О! – воскликнула Аурелия. – За него я бы отдала и все свое состояние. Кому-то счастье достается даром – им оно ниспослано свыше; кому-то, но не мне. Хотя мне грех жаловаться, потому что, не дав мне такого счастья, Господь все же смилостивился надо мной и даровал мне огромное наследство, которое позволит мне исполнить мою самую сокровенную мечту. Не случайно же говорят, что деньги могут любого сделать счастливее?

– Счастливчик тот, у кого они есть, – сказал Лемос как человек, сведущий в этом вопросе.

Аурелия, на мгновение позволившая чувствам взять над собой вверх, вернулась к своему прежнему холодному и рассудительному тону, с которым с самого начала встречи говорила о своем будущем.

– Мне осталось обсудить с вами, дядюшка, всего одну подробность. Слова не только имеют обыкновение забываться, но и бывают весьма двусмысленны. Не могли бы оформить договоренность о свадьбе письменно?

– Вы хотите, чтобы жених выразил свое согласие на бумаге?.. Конечно, это возможно, но все же не гарантирует, что он сдержит слово, и не дает законных оснований обязать его на вас жениться.

– Это не имеет значения. Я предпочитаю полагаться на его честь, а не на суд. Мне достаточно, чтобы он письменно подтвердил, что обязуется вступить в брак.

– В таком случае надо получить от него соответствующую бумагу.

– Надеюсь, в этом вы мне поможете по дружбе.

Лемос сделал вид, что не заметил иронии, с которой Аурелия произнесла слова «по дружбе». Он взял лист со своими записями и посмотрел его на свет.

– Итак, что у нас получается… Таварес ду Амарал, таможенный служащий… Его дочь – дона Аделаида, приданое тридцать конто… Доктор Торквато Рибейро… передать пятьдесят конто… Другой мужчина… от ста до двухсот конто. Не хватает только имени последнего.

Аурелия достала из бумажника визитку и передала ее опекуну. Тот уже собрался произнести написанное на ней имя вслух, но Аурелия не позволила ему сделать этого, коротко сказав повелительным тоном, какой иногда был ей свойственен:

– Запишите!

Старик Лемос переписал имя и адрес, указанные на визитной карточке.

– Это все?

– Все. Только, повторяю, от вас зависит, станет ли возможной единственная радость, которую оставил мне на этом свете Господь Бог.

Девушка произнесла эти слова с такой глубокой убежденностью, что против них оказался бессилен добродушный скептицизм Лемоса.

– Вы будете очень счастливой. Я вам обещаю.

– Сделайте возможным счастье, о котором я так мечтаю, и тогда вы получите щедрое вознаграждение.

– Вы можете на меня рассчитывать, Аурелия.

Старик Лемос пожал руку Аурелии, чьи последние слова глубоко его тронули, и удалился. Вернувшись домой, он еще долго не мог прийти в себя после пережитых потрясений.

Когда-то на Богадельной улице23, ближе к площади, стоял один дом, который позднее был разрушен в ходе последней перестройки района. Фасад того дома украшали три окна с наличниками: два в гостиной и одно в кабинете, расположенном рядом с ней.

И внешний вид здания, и внутреннее убранство комнат свидетельствовали о бедности хозяев дома. В гостиной из мебели были диван, шесть стульев и два столика из жакаранды, на которых не осталось и следа лака. Обои на стенах из белых сделались желтыми, а в некоторых местах были заметны следы аккуратной починки.

Подобным образом выглядел и кабинет. Поклеенные там обои, некогда синие, выцвели и приобрели цвет старой бумаги. Комод из кедра, который использовался также в качестве бюро, шкаф из виньятику24, письменный стол, металлическая кушетка, закрытая зеленой противомоскитной сеткой, – все эти предметы имели вид потертый, но опрятный. На стенах нельзя было заметить ни одной паутины, а на мебели – ни пылинки. Деревянный пол весь пошел щелями, но на разошедшихся досках не было ни пятнышка.