Ближе к полуночи Броник аккуратно сложил учебники, расстелил постель и приготовился отойти ко сну. «Куб суммы двух чисел равен кубу первго… Утром надо ещё раз проштудировать Устав комсомола…» В коридорах угадывалось волнительное брожение, из красного уголка долетали звуки музыки, то вероятно завершался тематический вечер по произведениям одесских композиторов. Довольно поздно… «А почему бы и нет, завтра выходной…»

Бронислав сладко зевнул. «Я живу в замечательной стране! Где, в какой стране мира уголовников берут на поруки, предоставляют место в общежитии, еженедельно меняют постельное бельё, разрешают готовить на общественной кухне? Какие капиталисты устраивают в красных уголках, тематические вечера? Меня, малолетнего преступника, бесплатно обучают токарному делу, даже платят стипендию! Я учусь в вечерней школе, играю в баскетбол в спортивном зале завода, иногда даже на стадионе «Черноморец». Могут ли о таком мечтать всякие негры из какой-то Алабамы? Жаль, что нас разъединяют океаны, иначе бы все американские негры перебежали бы в Советский Союз. Больше я ни за какие блага не украду у родного государства. Поступлю в комсомол, потом в техникум, в институт… Странно, почему рабочие Финляндии массами не пересекают границу в районе Выборга? Капиталисты не пускают, кто на них будет работать? Жалко бедных рабочих всего мира эксплуатируемых капиталом. Пора спать…»

Ему приснилась речка детства, но впадавшая в море. По морю, под красными флагами плывут пароходы, над ними летят самолёты. В одном из них лётчик Бронислав… Нет, он не лётчик, он сам по себе летит и смотрит на прекрасную жизнь, на девушек в белых блузках и бордовых, расклешённых юбках, танцующих чарльстон. Точёные ножки в туфлях на высоких каблуках, обтянуты прозрачными чулками. Чулки сияют капроновым блеском и струятся стрелками от туфлей вверх под интригующие взор подолы. Девушки сплошь красавицы, модно подстрижены, губки накрашены, брови подведены. Они танцуют и поют в унисон:

Девки суки, девки ****и

Отцепили член у дяди.

Дядя в ужасе рыдает

Член по воздуху летает.

А над морем кружат белые чайки и голуби мира и выше всех его «сталистый» … с банкой мёда, повешенной на член хромого Ясинского. Девушки с хохотом отцепили гениталии, они полетели с голубями мира под самые тучи. Хромой горько заплакал и, схватив мешок с часами, побежал прочь. Бронислав, увидев милиционера, работавшего молотобойцем в МТС, испугался, рванул за хромым. Они неслись по улице Свердлова, бывшей Канатной, тяжело дыша, теряя по дороге часы. Часы не жалко, главное убежать, но тут пьяный мент схватил Бронислава за плечо и, натужно хрипя, стал щекотать кошачьим хвостом в ухе! Бронька, яростно увёртываясь, проснулся…

Сверху, елозя языком в его ушной раковине, наклонилась фабричная краля из тех, что следили за ним воспалённым взглядом. «Что ей надо? … Кажется, её звать Люся?» Рядом на койках храпели товарищи по комнате. Люська, выдыхая винные пары, целовала и гладила, гладила и целовала, потом сползла ниже, схватила Бронькин член зубами!.. Он с ужасом подумал, что откусит, но ничего подобного не случилось. От облегчения Бронька поплыл… Разохотившись, намотчица так наматывала, что неопытному придумать сложно… Завершив цикл, Люсьен наливала им по стакану портвейна, и они пили, потом… «целовались» затем снова пили, пока не уснули… Как любил повторять Сашка Пушкарь «Целовалась бы исчо, но болит влагалисчо». «Грубиян» подумал уставший Бронислав, засыпая под мирное сопение Люсьен.

Ранним утром, проснувшись от странных звуков, Бронислав увидел, как его краля галопирует у окна верхом на Сашке. «Значит, она меня не любит, а ещё комсомолка», – огорчённо констатировал молодой рабочий и отвернулся к стене. «Первый раз случился вовсе не так, как я себе это представлял… но тоже хорошо, даже саднит… А я не промах, не хуже хромого, могу, сколько надо, хоть сейчас, только, после Сашки противно».