(Да, много было забот у Бога-громовержца Перкунаса, однако Он не унывал и даже пытался понравиться славянам, называвших Его Перуном. Увы, устаревший брэнд не смог выиграть конкуренцию с Сыном Божьим Иисусом… Но оставим в покое бредни балтских народов, вернёмся на грешную землю и откроем первую главу первой книги…)

книга первая

ИОСИФ

БРОНИСЛАВА

В кабачок пана Казимира Симановича (пан любил, когда его фамилию выговаривали на литовский лад – Симановичюс) повадился статный, хохлацких кровей, российский офицер пан Комарницкий. Вояка поправлял здоровье после известной газовой атаки, устроенной немцами не совсем удачно как для противника, так и для своих «soldaten». Ветру не прикажешь дуть только в сторону вражеских окопов. Нанюхались изрядно обе стороны. Немцы, пожалуй, больше русских, не смотря на заранее приготовленные противогазы. Россиян, как всегда, выручила смекалка и мочевые пузыри. Может быть, собственные экскременты не столь эффективны в фильтрации боевых отравляющих веществ как активированный уголь, но, при неуёмном желании сохранить жизнь, вполне пригодны. Господин Комарницкий выжил и, находясь в Вильно на излечении, посещал пивной ресторанчик пана Казимижа. Что тянуло русского офицера в польский кабачок? Возможно, цвет и консистенция литовского пива, напоминавшие воину о счастливом избавлении уриной от подлых действий германца. Но, скорее всего причиной частых посещений кабака пана Казимира были округлые лодыжки паненки Брониславы, соблазнительно угадывавшиеся под подолом скромной коричневой юбки. Целомудренная католичка, по собственной инициативе и при молчаливом одобрении родителей, носила одежду почти монашеского покроя. Однако глаз ловеласа Комарницкого легко пробивал ветхую броню девичьих одежд. Что ни скажи, паненка была свежа, как ветка майской сирени, чиста, как струя родниковой воды, ядрёная, как первый глоток бочкового пива.

О дочери кабатчика грезили сыны лавочников, отпрыски обедневших шляхетских родов и даже, невесть откуда занесенный в Вильно, англичанин. Безрезультатно. Романтично настроенная Бронислава, с завидным старанием, но без души, помогала отцу в часы наплыва посетителей, игнорируя восхищённые взгляды не очень молодых и не очень старых почитателей пива, бигуса, девичьей красоты. К категории «не очень молодых» должно отнести подтоптанного годами и подтравленного газами Комарницкого. Шансов у офицера было много меньше, нежели у любого из тайных и явных претендентов. Но не зря он слыл потомком старинного казацкого рода. Его родословная по материнской линии вела к легендарному атаману Серко…

Если верить Архиепископу Георгию Конискому, написавшему в замечательном труде «История руссов», Кошевой атаман Серко был: «в роде своём человек необыкновенный и единственный. Он с малочисленным войском своим всегда удачно воевал и был победителем, не заводя, однако, ни с кем неправедной войны. Сражения у него почитались игрушкою, и ни одного из них он не потерял. Татары крымские и Белгородские, сии страшилища и бич всем народам, были у Серка пужливыми оленями и зайцами. Он несколько раз проходил насквозь их жилища и укрепления, несколько раз загонял всех Татар в Кефския горы, где и самые Ханы их не раз крылись в ущельях и кустарниках горских. Татары почитали Серка великим волшебником и обыкновенно титуловали его Русским шайтаном; но в спорных между собою делах всегда отдавались на его суд, говоря: «Як Серко скажет, так тому и буть.» При великих своих корыстях и добычах, не был он ни мало стяжателен и корыстолюбив, но всё то шло на других, и даже на его врагов. Одна Татарка того аула, из которого отогнан Запорожцами скот, представ перед Серка с малыми детьми, жаловалась ему, что у нея отнята выслуженная ею корова, которая у нея одна и была, и «чем же мне кормить детей?» Серко зараз воротил весь табун скотский того аула и приказал аулу, когда не станет у просителькиной коровы молока, то чтобы они всем обществом, детей ея от своих коров кормили, а на одеяние их дал материи несколько штук, с приказом, чтобы они, возросши, не воевали с Русаками…»