– На что? – облизнулся Сашка-арбитр, так как знал: двое спорят, а третий в любом случае будет третьим.

Сеня вздохнул всей грудью и протянул руку честного человека.

– На бутылёк Зинкиного вина. Сегодня я́ угощаю, а завтра вы.

– По рукам. Разбивай!

И мы двинулись к цели.

Сколько дорожке не виться, а конец всё же будет, и вот мы уже стоим у заветного погреба, а Закусика, взяв рубль, с литровым кувшинчиком спускается вниз.

Мужики, конечно, помнят те времена, когда литр вина стоил рубль. Один рубль – один литр. Вот такая простая арифметика. А литр вина на троих – это уже задача. Тем не менее, свой рубль мы заплатили и Закусика, перед тем, как нырнуть в погреб, положила его по своей давней, хорошо нам известной привычке в кружку на полочке над подвалом. В таких старых кружках многие мои односельчане ключи от дома держали.

Так вот, Сеня этот рублик из кружки вынул, сложил вдвое и в карман положил, а сам палец – к губам – молчите.

Ну, сели мы, выпили эту литру. Сеня, развалившись на стуле, Закусику подзывает, достаёт двумя пальцами из нагрудного кармана тот же рубль и даёт хозяйке:

– Повторить!

Закусика, не чувствуя подвоха, кладёт и этот рубль в кружку и вновь спускается за вином, а Сеня тем временем мурлыча: «Эх, яблочко, куда ты котиссь-ся» и, отбивая кривыми непослушными ногами «чечётку», подходит к заветной кружечке, вынимает всё тот же рубль, комкает его и прячет.

Ничего не подозревая, Закусика ставит перед нами второй литр. Под наши ухмылки и шуточки дело пошло веселее.

Сеня снова зовёт хозяйку и вынимает из кармана брюк всё тот же, но уже мятый рубль! «Этот» рубль-оборванец вовсе не был похож на «тот», первый приличный рубль.

– Ещё!

Третий литр был весёлым! Мы подмигивали, подразнивали, подшучивали и прыскали со смеху, пока Сашка не шепнул:

– Хорош борзеть.

– Да, пора и честь знать, – поддержал я.

Поблагодарив Закусику, мы скоренько-скоренько, гуськом-гуськом вышли за ворота, в общем, сбежали.

Всю дорогу мы вспоминали Сенькину проделку и ржали пьяным смехом. Прощаясь, Сеня напомнил:

– Ну что, сынки, проиграли? Завтра выкатываете бутылёк Зи́нкиного вина! Всем пока! Спасибо за внимание.

И кто́ он после этого?!

Попадались ли вам люди, которых и проучить не грех? Но ругнётся наш брат, махнёт рукой, да и плюнет. Ничего не поделаешь, зацепить такого – себе дороже.

Но с Сеней такой номер не пройдёт. Как говорится, не буди лихо!

И надо же было бригадиру серьёзно заболеть во время уборки, в самую горячую для нас, трактористов, пору. Пока Василий Степаныч лечился и отдыхал от больницы в санатории, на его место назначили не кого-нибудь, а Лёньку.

Мало того, что этот плюгавенький мужичонка болтался где-то в хвосте по показателям, что выступал, когда его не просили, угодничал перед начальством, так ещё водились за ним подлые делишки: подставит человека, а сам в кусты. Но, что поделаешь, такие личности всегда нужны руководству.

Принял этот герой командование и тут же созвал бригаду. На собрание! Долго воду в ступе толок, говорил пустое, а в конце потребовал, чтобы отныне мы называли его не лишь бы как, а по имени-отчеству – Леонидом Гавриловичем! Сеня чуть со скамейки не упал и, пряча насмешку, как-то уж очень вежливо, по-школьному, спросил:

– А можно, просто по отчеству?

– Можно, – расслабленный свалившимся на него счастьем, зря разрешил Лёнька.

И Сеня тут же навсегда припечатал ему – Горилыч!

Это было попадание в десятку! Смуглый как цыган, с узким лбом, широкими бровями и чёрненькими глазками, Лёнька и впрямь напоминал обезьяну. Горилыч и есть.

Власть здорово портит человека! Получит вот такое недоразумение малюсенькую должность и возомнит себя великим руководителем: к людям с презрением, товарищей гнобит, выживает, потому что таким выскочкам не нужны друзья. Бей своих, чтобы чужие боялись! И те, кто слаб, начинают уже перед ним заискивать, лизать ему… нет, не руку.