Вот показалось какое-то селение. Луций заметил там хорошо ухоженные поля, защищённые дамбами. Бадру, как всегда внимательный к «любознательному римлянину», уточнил, что феллахи делают подобные укрепления всего лишь из глины и камыша. Во время разлива в них открывают «ворота»: вода пропускается, затем надёжно закупоривается ради того, чтобы сохранить определённый уровень в «озере». На поля, расположенные выше уровня реки, вода подаётся посредством шадуфов, колодезных «журавлей».

Бадру показал на длинную цепочку каналов, ведущих к полям.

– Большого труда стоит прорыть каналы. Но этого мало. Каналы нужно всегда содержать в порядке. Почва настолько глубокая, мягкая и рыхлая, что легко смывается наводнениями. Каналы наполняются илом, который, с одной стороны, даёт плодородие, а с другой – затрудняет поток воды. Приходится постоянно расчищать.

По ходу судна на отмелях нежились мирные на вид огромные крокодилы, на безопасном от них расстоянии отсиживались в воде зухосы, гиппопотамы, отличавшиеся злобным нравом.

В конце каждого дня, ближе к закату солнца, начальник экспедиции приказывал кормчему пристать к берегу. Выбирали место, остерегаясь диких зверей. Часть команды устраивалась на ночлег: устанавливали шатры и разжигали костры, чтобы всю ночь прислушиваться к пугающему рыку пришедших на водопой львов, пронзительному хохоту голодных гиен и душераздирающим воплям павианов.

Вставали с первыми лучами солнца, готовили еду – и вновь в путь. Поскольку молодой римлянин не входил в подчинение Атгалия, он имел возможность наблюдать жизнь на Ниле, набрасывал короткие заметки в дневник, на будущее. Ему представлялось невероятно интересным даже наблюдать, как на поверхность выскакивали рыбы, спасаясь от зубастых пастей юрких дельфинов[37]. Конечно, лучше бы побродить своими ногами по суше… Но… опасно! Всюду таилась смерть – от хищных зверей и змей, которыми кишели ямы и впадины, влажные от недавнего разлива. И всюду – вечное комариное царство мокрых зарослей и болот.

На одной из стоянок Луций всё-таки отважился немного пройтись. Он заметил кустарник, усыпанный цветами ярко-красного цвета. Сорвал ветку и показал Бадру.

– Ты правильно угадал цветок! – расплылся в улыбке врач. – В медицине от него большая польза – отварами лечат желудок, ревматизм; он также хорошо заживляет раны. Это тамариск. Египтяне посвящают его Озирису. Когда он цветёт, выделяется белый сладкий сок: на ветру он застывает. Блуждающие в пустыне люди пользуются небесным даром, едят его с удовольствием.

О загадочных пирамидах, стоявших на Плато Гиза с древнейших времён, Луций впервые услышал от отца, а после прочитал в трудах Диодора Сицилийского и Геродота. Часто темой споров с товарищами по учебе были вопросы, для чего, когда и каким образом возводились египетские пирамиды.

Узнав, что судно экспедиции проходит мимо Гизы, Луций уговорил Атгалия остановиться у рыбацкого селения. Тем более нужно было пополнить запасы продовольствия. Сопровождать Луция согласились Хайремон и Бадру. Но сначала нашли проводника.

Его звали Мансу, что означает «смелый». Он успел сообщить, что у него трое детей и жена скоро ещё родит. Всех нужно кормить. Поэтому за свои услуги он долго торговался с Бадру и, только удовлетворившись платой, деловито принялся искать в селении верховых верблюдов.

Возглавив небольшой караван, проводник доверился вожаку, старому верблюду с клочьями рыжей шерсти на тощих боках. Животное, казалось, самостоятельно выбирало дорогу, обходя россыпи щебёнки и песчаных горок.