И вот, наконец, насладившись приемом этой благословенной пищи, «Рекс» благодарно вилял своей белой кисточкой на кончике его «виртуального хвоста», и улыбался, облизываясь и сглатывая остатки еды.

Алтей тут же предложил:

– Ещё будешь? – готовый сбегать за добавкой, – но «Рекс» помотал головой, показывая, что этого ему пока достаточно.

А Алтей, не сдерживая чувств, вдруг погладил мохнатую голову, которая как и на внешний вид, так и на ощупь чувствовалась как самая реальная, шерстяная и костлявая голова и шея собаки.

От этого хвост «Рекса» ещё сильнее затрясся влево и вправо.

В порыве чувств Алтей поцеловал мордочку своего друга, а тот в ответ лизнул его в щёку и в нос своей тёплой и пахнущей хлебом слюной.

Алтей обнял напоследок «Рекса» за шею, после чего она разделилась полотном, втягивая внутрь очертания собачьей морды и шести вовнутрь, и разворачиваясь в привычную до этого форму листа-лопуха, покрытого небольшим трубчатым ворсом.

То же произошло и с другой частью, что представляла из себя хвост, возвращаясь в мощные растительные формы.

– Даа… – подумал Алтей, какие же сюрпризы и возможности ещё хранит в себе этот необыкновенный житель вселенной и его драгоценный друг.

Ведь происходящее выглядело и вправду как чудо, как сон наяву. – И ведь он полностью изобразил его давнего пса, Рекса, с которым, он как будто дал повидаться ещё раз через много лет, после того, как его не стало.

Кто же он?

– То он жрец и волшебник, раздвигающий горизонты науки и техники, ведущий научные доклады и данные исследований;

– То он шебутной и шкодливый школьный пацан, подкладывающий училке в сумочку петарду, чтобы сразу смыться и понаблюдать из-за угла, что с ней будет, когда бабахнет;

– То он просто весёлый, позитивный, музыкальный, с добрым и тонким чувством умора друг, коллега, помощник – и часто непредсказуемо разный, но всегда интересный и удивительный.

И каждый день приносил какое-нибудь новое открытие, как будто это был и вправду его любимый, растущий и познающий свою первую жизнь, ребёнок, так незаметно и прочно ставший частью его жизни, чему Алтей был несказанно рад, и о чём не мог даже и мечтать.

Взросление. Созревание. Рождение

А прошло с тех пор 90 дней, с момента прорастания семени Гвайдьера.

И вот геоидно-тороидальная физическая форма плода достигла уже примерно 6-ти метров в диаметре, а полевая структура этого «тыкво- тора» занимала около 9-ти метров. При этом разум существа с именем Гвайдьер находился одновременно в каждой части поля своего растительного объекта, и вместе с этим нигде конкретно.

Всё его тело было единым энергетически-полевым сгустком, заметно преобразившимся после 40-го дня в плазменные структуры, постепенно видоизменяя и трансформируя его органические биоткани, и сейчас, казалось, будто он слегка парит над землёй.

Его, некогда толстое корневище, напитав плод материей, казалось, начинало отсыхать, словно пуповина у новорожденного ребёнка. А его листья-лопухи преобразовались будто бы в лепестки лотоса из неведомой трансформационной материи: то имеющей свойства прочнейшего металла, меняющего видимость на скрытный, одновременно несущий функции броневых щитов; то как прочного стекло-металлоподобного покрытия, являя прозрачные свойства; то на мягкую и пластичную структуру, имитирующую формы различных назначений.

В них так же были генетически распакованы и инъектированы оборонительные и защитные средства от всевозможных любых деструктивных внешних воздействий, благодаря мимикрирующим квантово-кристальным матрицам, что составляла многомерно-многослойную структуру того, что ранее имело свойства и качества преобразователей солнечной энергии в материю.