Дегатти не высказал своего мнения по этому поводу. Уже войдя в прихожую и бесстрашно встретив взгляд енота, он напомнил:

– Но чары же…

– Я не знаю! Что ты от меня хочешь? У нас будет ребенок, смирись. Если родится что-нибудь непотребное, утопим в ведре.

– Нет уж… – проворчал Дегатти.

– Шоколадку пьинесли? – высунулась из шкафа Астрид.

Ее мордашка была перемазана шоколадом. Девочка сидела на горе оберток, облизывалась и хотела еще.

– Хорошо, что у демонят не бывает диатеза, – флегматично сказала Лахджа.

Обычный ребенок столько шоколадок за раз бы не осилил. Но Астрид – наполовину гхьетшедарий. У нее внутри есть анклав, собственный складной мирок. Гораздо меньше, чем у полноценных гхьетшедариев, глотать вещи крупнее нее самой она не может, но все равно тянет в рот чуть ли не все, что видит.

Раньше это было настоящей проблемой, но со временем ее обжорство худо-бедно обуздали… худо-бедно. Она по-прежнему периодически съедает больше, чем способна переваривать, но теперь ее хотя бы не рвет этим. Теперь это становится частью анклава… и он, возможно, растет.

Дочь следовало наказать, но мысли были заняты другим. Поэтому нотацию Астрид прочел отец.

– Дочь, нельзя съедать все вкусное сразу, – проникновенно заглянул ей в глаза Майно. – Тогда тебе ничего не останется на завтра.

– А… завтра Добрый День! – нашлась Астрид. – Бабушка Юмпла принесет новых!

– Боюсь, к невоздержанным жадным девочкам бабушка Юмпла не прилетает, – сказал Дегатти, проходя на кухню.

– Да, завтра Добрый День… – с намеком протянула жена.

– У меня есть подарки, – с превосходством ухмыльнулся Дегатти.

В прежние времена, когда Дегатти еще был вольным холостым волшебником, у него периодически сменялись пассии. Иногда так часто, что он не успевал запоминать их дни рождения и прочие знаменательные даты. И чтобы не падать лицом в грязь, волшебник завел в кошеле особый тайничок. Тайничок, где хранил подарки на любой случай.

Всегда, когда у него появлялись лишние деньги, он делал запас на будущее. И когда очередная добрая знакомая вдруг оказывалась именинницей, Майно Дегатти делал хитрое лицо, совал руку в кошель и говорил: «А у меня для тебя кое-что есть…»

Подарки там самые разные, но все довольно универсальные. Многие отлично подойдут и для четырехлетней девочки.

Надо только вспомнить, что там у него скопилось…

Но это завтра. А сегодня… Лахджа принюхалась к чудесному аромату. Енот как раз доставал из жаровни курицу. Бытовой фамиллиар поразительно ловко орудовал кастрюлями и сковородками, несмотря на невеликий рост.

– Гусыня, индейка или кур-рица – тр-радиционное блюдо, подаваемое на Последний День, – отчеканил попугай, вышагивая по столу. – Глава семьи в этот день р-разр-резает птичью тушку лично, одар-ряя всех по своему р-разумению!

– Ясно, – сказала Лахджа, беря нож.

– Эй, минуточку, – возмутился Майно, тоже потянувшись к ножу. – Я глава семьи!

– Ты не можешь быть главой семьи, – ухмыльнулась демоница. – Нож-то у меня.

Дегатти рассмеялся, но хватки не ослабил, а его взгляд стал жестким.

Енот невозмутимо расставлял тарелки с печеным бататом, нарезанными овощами и сыром. Появились соусники с разноцветными подливами, бутылка янтарного хошимирского и сок для Астрид. Засветились вечные свечи в бронзовых канделябрах.

Енот Ихалайнен сегодня весь день готовил предбонадисное угощение. Завтра они пойдут гулять и будут принимать гостей, но сегодняшний вечер – только для семьи.

Тем временем Лахджа и Дегатти продолжали сражаться за нож. Это почему-то стало принципиальным. Попугай тревожно переводил взгляд с одного на другого. Он курицу не любил, но вот батата и орешков ему хотелось. А трапеза не начнется, пока эти двое не…