– Я не знаю, для скольких женщин я создан. Может быть, ты и права, Киммерин. Может быть – для многих. Но сейчас мне не хочется думать о ком-либо, кроме Тайен. Мне не хочется думать о других. Сама мысль о них кажется мне кощунством.

– Но ведь твоя Тайен была Сделанным Человеком. Она даже не была женщиной. Это же сплошной обман, твердая иллюзия! Тебя обманули, как мальчишку, Герфегест!

Герфегест призвал на помощь всю свою сдержанность – в глубине души он был бы не прочь залепить уста Киммерин увесистой оплеухой, какими брутальные керки награждают своих не в меру языкатых жен.

– Это не имеет никакого значения, Киммерин, – наконец процедил Герфегест, которому всегда были отвратительны обычаи керков. – Мне не столь важно, кого именно я любил и кем именно был любим. Это ничего не меняет. Но главное – мне не понять, почему все это так беспокоит всезнайку Киммерин!

– Потому что я хочу тебя. Вот почему меня это беспокоит, – ледяным голосом сказала Киммерин и в ее глазах Герфегест не сыскал скользких отблесков лжи.

Трое – Двалара, Герфегест и Киммерин – распластались перед Вратами Хуммера, вжимая животы в ледяные камни. Изумрудно-зеленые отсветы, вырывавшиеся из-за Врат, колдовскими языками облизывали их потрепанную мокрую одежду. Злой ветер сушил их лица и руки.

Горхла ходил вдоль Врат, особым образом ощупывая их. Затем и он лег.

Герфегест закрыл глаза. Горхла начал читать Четыре Заклинания Врат.

– Горхла опытный маг. Ученик Рыбьего Пастыря, – шепнула Герфегесту лежащая рядом Киммерин. – Врата послушны ему. Мы можем ни о чем не тревожиться.

Но Герфегест и не думал тревожиться. Странное безразличие овладело им. Он не боялся потерять память снова – то, что уже изведано, не может быть по-настоящему страшным. В отдаленных тайниках его души даже теплилась надежда на такой исход – если Врата Хуммера отнимут у него память, они отнимут ее вместе с воспоминанием о смерти Тайен.

Ждать не пришлось долго. Изумрудно-зеленое сияние померкло и Врата распахнулись.

– Добро пожаловать в Синий Алустрал, – с недоброй улыбкой сказал Горхла. Улыбка была адресована персонально Герфегесту.

Он с достоинством прошествовал под массивной гранитной аркой. Он не стал оборачиваться.

Впереди, спеленутые лиловым туманом, лежали хищные земли Пояса Усопших.

– Мы не будем отдыхать, пока не доберемся до Денницы Мертвых. Так зовется город, где мы ненадолго остановимся. – Горхла ткнул крепким пальцем в замусоленную карту.

По негласному соглашению Горхла был старшим в отряде. Герфегест не роптал – он давно оставил позади тот возраст, когда начальствование над кем-либо приятно щекочет нервы, веселит душу и пестует гордыню. Ему было все равно.

– Мы будем идти ночью, а спать днем, – продолжал Горхла.

Никто не возражал. Все знали, что ночевать в Поясе Усопших гораздо опаснее, чем дневать. А спать во время опасности гораздо хуже, чем бодрствовать.

– Через восемь дней мы доберемся до Старого Порта Калладир. Там нас ждет корабль.

«… если его палуба еще не превратилась в сито, а паруса – в зеленые сопли морской щуки», – подумал, но благоразумно смолчал Герфегест. Что такое Пояс Усопших, он знал не понаслышке и полагал ожидания Горхлы чистейшим прекраснодушием.

– Поэтому сегодняшнюю ночь мы проведем в пути, – подытожил Горхла и отхлебнул из фляги, висевшей у него на поясе.

Герфегест поймал недовольный взгляд, брошенный Дваларой на Киммерин. Теперь у него уже почти не было сомнений в том, что двое его попутчиков состоят в любовной связи. Безусловно, именно этим объяснялась подчеркнутая холодность, которую все время демонстрировал по отношению к Герфегесту Двалара. Воину Ганфалы было явно не по вкусу радушие Киммерин, не желавшей видеть в Герфегесте просто попутчика.