Что он делает? Зачем? Я не просила выставлять все так. Он не спрашивает, а ставит перед фактом. Он никак не извинился и ничего не сказал, где был эти два дня и что ему вообще от меня нужно. Матвей никак не выглядит виноватым и раскаявшимся.

Меня это обижает. Меня это просто убивает. Я так больше не могу. Мне хочется плакать от бессилия и тех перспектив, которые черной тучей сгущаются над моим будущим. Устала.

— Матвей, отвези меня домой, пожалуйста, — тихо прошу я, стараясь на него не смотреть. Если это сделаю, то точно расплачусь, а мне не хотелось перед подругами предстать в таком виде.

— Все нормально? Тебе плохо? — обеспокоенно интересуется он, разворачивая меня к себе лицом. Можно решить, что ему не все равно, такой заботливый взгляд, что в любой другой ситуации умилилась бы. — Ты очень бледная, может, в больницу?

Да черт возьми! Кто тебя за язык вообще тянет? Какая больница?!

— Зачем ей в больницу? — звучит ожидаемый вопрос, и мне просто хочется провалиться сквозь землю.

Официально: сегодня самый отстойный день в моей жизни.

— Просто Матвей очень сильно обо мне беспокоится, — поджав губы, даю ему понять, чтобы заткнулся и не выставлял меня полной дурой в глазах друзей.

Беременность в моем возрасте — не круто. Вообще. Они сразу поймут, что у этого красивого парня не было других вариантов, кроме как жениться. Это позор!

И, на мое удивление, он понимает. Скотина такая! Все он понимает, просто как обычно валяет дурака. Издевается. Не могу поверить, что так легко позволила себе влюбиться в этого ненормального.

— Был рад познакомиться, девушки, нам пора, — слишком быстро произносит Сокольский, оставляя моих подруг в недоумении.

Еще бы. Такое потрясение для них, всего за каких-то пять минут общения.

Только я вздыхаю с облегчением, и думаю, что сказать на прощание, как Матвей и тут меня ставит в неловкое положение. Он резко поднимает меня на руки с этим букетом, словно мы ничего не весим, и несет в сторону машины, окончательно разрывая мой мозг.

Меня никто никогда не носил на руках, тем более прилюдно. Я даже не могу сходу сообразить нравится мне это или нет.

Неуверенно кидаю взгляд туда, где стоят девочки, и еще больше начинаю ненавидеть Сокольского и проклинать тот день, когда с ним познакомилась.

Я хочу умереть прямо на этом месте. На нас смотрят абсолютно все, кто находится во дворе корпуса. Все. Это скорее всего впечатляющее зрелище со стороны, я даже не буду спорить, вероятно, увидев такое, сама бы залипла. Другое дело — играть в этом спектакле главную роль. Тут уже не так интересно.

— Это было вовсе не обязательно, Матвей, — жалобно скулю я, как только он доходит до своего авто и ставит меня на ноги. — Теперь я буду самой обсуждаемой особой колледжа.

— Разве это плохо? — насмешливо спрашивает он, обнимая ладонями мое лицо.

— Это просто ужасно. Ты точно юрист, а не актер? Зачем все это?

Клянусь, я так устала, что туго соображаю. Со мной постоянно так, после пережившего стресса, а именно сегодня, я его испытала. Мне кажется, расстелюсь тут ковриком, на тротуаре и пролежу как минимум месяц. Ужасное ощущение.

— Потому что я твой жених, тыковка. Забыла? — его взгляд опускается на мои губы — и мне мгновенно становится жарко. Даже не успеваю разозлиться на это прозвище. Какая я ему тыковка? — Скорее всего так они себя и ведут.

— Возможно, — бормочу я, пытаясь отстраниться, но мне в спину упирается его машина. Деваться от него некуда, все против меня.

— И прямо сейчас, я планирую сделать еще одну вещь, которую тоже вероятно, делают женихи, — голос ласковый и такой опасный, что в моем теле напрягается каждая мышца.