– Проект был хороший, – сказала мама.

– Это было мое первое настоящее здание.

– Не твоя вина, – заметил Октаво, но при этом он на меня не смотрел.

Маме понадобилось пойти в центр даров, и я помогла ей встать и идти. Макушкой я доставала ей только до плеча: сила тяжести Мира сделала нас, детей, низенькими, сильными и быстрыми, как местные животные. Родители стали инвалидами после множества падений и тяжелых нагрузок, сколько бы медики ни обновляли им кости и суставы.

– Тут пока неплохо, – заявила она из центра даров, который здесь был просто большими ведрами, а не настоящим сортиром.

Пока они не завоняли, но мы застрянем в погребе дня на два, не имея возможности одарить дружественное растение, так что они будут полны. Она проковыляла наружу и снова оперлась на мое плечо.

– Знаешь, почему Вера орет на Джулиана? – прошептала она, обнимая меня за плечи. – Октаво мне сказал. Джулиан бесплоден.

Бесплоден? Я так удивилась, что ничего не сказала. Мама покачала головой и погладила меня по щеке: она знала, что мне нравится Джулиан.

Бесплодие стало проклятием Мира, как тихо говорили родители, а население – проблемой Мира. Половина родителей уже умерли, и у них было всего двадцать четыре выживших ребенка, а половина запаса сперматозоидов и яйцеклеток с Земли погибли из-за отключения заморозки во время одного из ураганов. Мы, дети, пока произвели на свет всего тринадцать внуков, а я – ни одного. Мне уже исполнилось восемнадцать земных лет, четырнадцать мирных, я была фертильна, и многие родители считали, что мне пора исполнить мой долг. Мама всегда говорила, что время у меня есть, но другие родители выражали нетерпение. Я видела, как матери любят своих детей, и не имела желания что-то полюбить так сильно, потому что порой дети умирали, даже еще не родившись. А что, если мой ребенок умрет?

Тем вечером мы приготовили обычный ураганный ужин: сложное рагу из фиппокотов, с ароматным луком и картофелем, но я съела мало. Я присматривала за малышом Николетты, пока та кормила своего отца. Позже Рамона пожелала играть в го, а разве можно отказать родителю, особенно такому властному? Так что мы играли, и я выиграла – может, потому что зрение у меня было лучше. В конце концов крышу унесло. Дерево жутко трещало, пока не раздался удар. Дом тряхнуло от уменьшившегося давления, а потом дождь стал слышнее стучать по чердачному полу. Никто ничего не сказал. Без напора на крышу здание, похоже, стало меньше скрипеть. Я сидела на своей койке с листком бумаги, проектируя временную крышу, а Джулиан сел рядом со мной и обнял меня за плечи. Я закрыла глаза и привалилась к нему, надеясь, что Вера нас видит. Как бы мне хотелось оказаться на Земле!

В раннем детстве я считала, что Мир находится где-то на Земле, потому что названия множества вещей были теми же, что и в образовательным программах. Однако существовали и заметные различия, так что позже я решила, что существуют какие-то сложные Земно-Мирные разграничения относительно животных, растений и продуктов. Я боялась, что Земля и все ее высокие хрупкие люди с именами из нескольких частей могут оказаться просто на другом берегу озера – и тогда они смогут его переплыть, потому что они уже превратили Землю в живой ад. Так всегда говорили родители.

Однако потом я поняла, что Земля находится далеко, что она – это просто компьютерная библиотека текстов, музыки и фильмов о сложных историях и местах, которых мне никогда не посетить, а со временем я стала реже их видеть, потому что компьютеры выходили из строя. Кроме нас, разумной жизни на Мире не было – только снежные лианы и кое-какие хитрые хищники. Это разочаровало родителей, да и меня тоже, когда я поняла, что единственными новыми людьми, с которыми мне можно будет познакомиться, – это только новые детишки. Мне мечталось о чужаках.