– Надя, я не пил! Я пришел с легким недомоганием из-за простуды. Но состояние обесточенности, упадка сил, вплоть до того, что я уже не могу себя контролировать – вот-вот рухну без сознания, – у меня бывает часто. Медицинские обследования не выявляют никаких патологий, кроме мелочей.

Второй раз Род позвонил мне поздно вечером. В голосе его звучало отчаяние.

– Они обступили меня и не дают дойти до дома.

– Кто они? – ужаснулась я тону его голоса.

– Мои предки и все мамины мужья.

– Молитву «Отче наш» знаешь?

– Да.

– Читай не останавливаясь. Прямо сейчас сделай несколько глубоких вдохов-выдохов и начни читать. Вслух. Я не буду класть трубку.

Слушая надтреснутый и сдавленный, как от какой-то муки, голос Родиона, я набрала номер Полины с другого телефона.

– Снова напился до чертиков, – услышала я сказанные с досадою слова. Но, положив трубку, вытерев руки от муки (она лепила вареники), Полина побежала искать мужа. Перезвонив через полчаса, Родион говорил со мной совершенно трезвым голосом:

– Я уже дома. Не знаю, что мне делать. Жить не хочется. Они часто останавливают меня перед домом и не дают войти.

На улице был редкий для Одессы мороз – минус двенадцать.

А если бы не было связи или Полины не оказалось дома? Мне было не по себе.

Включаться в игры потусторонних сил у меня не было ни возможности, ни силы, ни особого рвения. Меня попросили помочь дойти до дома. Я дала совет. Молитва помогла. Меня не просят о чем-либо еще, значит, надо оставить ответственность за происходящее Родиону и его жене и верить в то, что они справятся. Но мистический страх, как при просмотре фильма «Вий», и вопрос «Отчего сошел с ума Гоголь?» еще долго не оставляли меня в покое.

Как только у семьи появилась возможность и деньги, решили сделать расстановку. Но и в первый раз, и во второй расстановку делала Полина. Решалось ли это на семейном совете или же узурпировалось властью супруги, мне неведомо. Родион любил жену. А когда любишь – желания любимой иногда принимаешь за свои.

Первая расстановка была на взаимоотношения с родителями Поли. Жили они тогда в средней полосе России. Отец пил по-черному, мать работала в три смены на фабрике, до двух девочек-дочерей очередь не доходила. В расстановке Поли не было ничего примечательного. Поле и ее сестре было жаль отца и мать, страшно из-за их ссор и хотелось спасти каждого из них и их союз. Старшая сестра вышла замуж очень рано. Вся семейная неразбериха пала на плечи маленькой Поли, и из резвого жизнерадостного ребенка она быстро превратилась в зашуганную, неуверенную девушку. Но блеск ее больших глаз и прозрачная, нежная кожа привлекали к ней внимание противоположного пола. Она вышла замуж за первого, кто предложил ей стать его женой и вывел за стены семейной тюрьмы. Парень был рабочей закалки, к Поле относился трепетно, любил ее борщи, на жизнь зарабатывал. Поля успела закончить медучилище.

Через три года родилась дочка. Полина была вынуждена сидеть дома, ждать мужа. И в голове начали крутиться «мультики»: «А вдруг он не придет? А вдруг напьется с друзьями, а вдруг ввалится пьяным и начнет дебоширить, как когда-то пьяный в стельку папаша?» Она жила в ожидании беды, вглядывалась, принюхивалась, забыв иногда перепеленать дочь и вовремя приготовить ужин. И дождалась. Ваня «приполз на бровях». Она удовлетворенно всплеснула руками: «Я так и знала!» И с этого момента их семейная жизнь покатилась под откос. Она жила в ожидании его пьянства и буйного поведения, и он оправдывал ее ожидания. В конечном итоге начал прогуливать работу и поднимать руку на хорошенькую жену, у которой с перепугу из больших лучистых глаз катились большие радужные слезы.