Вера села на стул, выпустила струю дыма и приготовилась есть. В провинции я не привык к подобной деловитости, поэтому растерялся под напором этого «муравья».

– Можно спросить? – поинтересовался я. Вера насторожилась – её лицо сделалось подчёркнуто-безразличным. – У отца, кроме дачи и машина была?

В те годы, перечисленные Верой блага считались роскошью для рядового обывателя. Девушка внимательно посмотрела на меня. У неё были припухшие веки, поэтому казалось, что она осторожно подглядывает за мной через две щелочки.

– Ты об отце вообще ничего не знаешь? – спросила она.

– Теперь, наверное, кое-что знаю.

Вера, очевидно, ожидала встретить нахрапистого рвача, примчавшегося за негаданно свалившимся наследством папаши, и моя неосведомленность не входила в её план «жесткого» разговора. Несколько мгновений девушка прикидывала, говорить мне или нет, и, наконец, решила рассказать о наследстве сама, нежели это сделают другие.

– Загородный дом, квартира и машина полностью перешли твоему отцу после смерти моей матери, – сказала она. – Он часто ездил заграницу. Но без моего деда он бы ничего не сделал. Формально Владимир мне никто. После смерти матери мы решили поделить всё по справедливости. Но по закону в наследство можно войти через полгода, и мы договорились, что мою часть твой отец заплатит мне деньгами. Теперь всё надо начинать сначала. Думаю, ты понимаешь, что не имеешь к этому никакого отношения?

– Понимаю, – ответил я, действительно не представляя тогда все юридические тонкости вопроса. – Ты прописана здесь?

– Нет. Эту квартиру мой дед покупал для матери.

– Ты собираешься здесь жить?

– Не знаю, – неопределенно ответила Вера. – Квартиры на дорогах не валяются.

А папаша мой, похоже, удачно женился второй раз, подумал я без всякой зависти или сарказма – его жизнь была мне совершенно безразлична, – и проговорил:

– На днях я уезжаю, и, честно говоря, не представлял, что делать с барахлом?

Вера недоверчиво покосилась на меня и спросила дружелюбнее:

– Если хочешь есть, возьми в холодильнике яйца и масло.

– А как ты узнала о смерти, кто он тебе – отчим? – спросил я, разбивая над сковородой яйцо.

– Я же говорю – никто. У меня есть отец. Я получила телеграмму от соседки.

– От той, что за котом присматривает?

– Угу.

– Тоже поздно получила?

– Вовремя. Раньше приехать не могла. Муж в Италию собирался. Отцу-то твоему все равно уже не поможешь.

Я согласно кивнул.

– Мне тоже телеграмму прислали. Правда никто не признаётся – кто.

Я бросил на стол сложенный вчетверо лист. Вера вытерла рот и руки вафельным полотенцем и за уголок двумя пальцами взяла бланк.

– Наверное, из редакции, – сказала она. – А зачем они адрес отстучали?

Мы переглянулись. Сообразительная девушка.

– Ты знаешь кого-нибудь из близких друзей отца? – спросил я.

Вера пожала плечами.

– Многие называли себя его друзьями. Но про близких друзей я не слышала. Бывал тут его приятель. Пашин, что ли? Они оба в верховном совете работали. Я его дядя Саша звала. Да нет, он назвал бы себя. О тебе, кроме матери и деда, никто не знал. Я сама совершенно случайно поняла, что ты есть, когда ты в университет поступал. Кто-то от вас позвонил и сказал, что с экзаменами всё в порядке, ты поступишь. Владимира не оказалось дома, и ему просили передать. Я тогда замуж выходила, собиралась переезжать, и мне их дела до фонаря были. Он что, твою мать бросил?

– Нет. Она умерла. А как найти этого Пашина?

Вера снова пожала плечами.

– У меня где-то его телефон записан. Я потом поищу. А зачем он тебе?

– Не знаю. Поблагодарить.

– Ой! Я тебя умоляю! Ему твоя благодарность, как телеге лишнее колесо!