Исчез Акшумкар, будто провалился сквозь землю. Никаких следов, вернее никаких знаков, показавших бы, где он может находиться. И даже не появилось в умах никаких предположений, где он мог пропасть. Овладело мыслями охотников мнение о происхождении невероятного события. Это лебедь взял сокола в плен и улетел вместе с ним. Все трое охотников сели от усталости прямо на зеленеющую траву и начали гадать, что же произошло с любимым Акшумкаром. Никакие мысли, которые могли пролить свет на происходящие события, им в головы не проникали.

Тем временем приехал караван с грузом на четырнадцати знаменитых скакунах. Во главе каравана приехал уважаемый аксакал Ормонбек, чтобы выпустить наружу свои последние человеческие страсти, несмотря на возраст, что позволял ему сидеть дома, в кругу внуков и внучат. Он был самым старшим среди молодежи народов Таласа. Поэтому вся молодежь обращалась к нему как к аксакалу. Прислушивалась к его мнению везде и во всем. Он заслужил такой почет своей рассудительностью. Его сопровождала вся молодежь из окружения Семетея, справедливый силач сын Бакая Байтайлак, Шайымбет, сын Жамгырчы, и Калык, сын Сарыкана. Некоторые ребята из числа силачей, которые приехали вместе с Семетеем из Букары, тоже находились среди караванщиков. Походные шатры и другая хозяйственная утварь были погружены на скакунов по кличке Каракашка – лошадь матери Каныкей, Бозжорго – матери народа Чыйырды и Тиктору – жены Чачыкей. Калык приехал на Туучунаке отца Сарыкана, а Шайымбет приехал на скакуне Аккокуле. Семетей не смог радоваться приезду каравана, ибо с исчезновением Акшумкара терялся смысл устройства аула на берегах озера Ала-Куль. Всю заботу по устройству аула взял на себя человек с большим опытом, аксакал Ормонбек. Он подобрал место и распорядился разгружаться на возвышенности, чтобы прямо от аула узреть и определиться, на каком участке берега проводить охоту на диких птиц. Семетей был равнодушен ко всему, что происходило вокруг. Его ничего не интересовало. У него невольно вставали перед глазами последние мгновения, когда он видел Акшумкара. Будто они стали для Акшумкара последними в жизни. Он сильно горевал по исчезнувшему соколу, будто великодушный его отец погиб еще раз вместе с Акшумкаром. Во всем винил себя, что не послушался своего брата Кюлчоро. Ормонбек подозвал к себе Кюлчоро.

– Куда же мог исчезнуть Акшумкар? – спросил он у молодого чоро.

– Есть одна мысль, – ответил Кюлчоро.

– Какая?

– Мы с Канчоро уверены, что лебедь забрал его с собой.

– Семетей согласился с вашим мнением?

– Отчасти. Только из-за того, что нет никаких других предположений.

– Откуда у вас такое утверждение?

– Нас просила Чачыкей женге, чтобы мы не пускали Акшумкара на лебедей.

– Почему?

– Она нам не сказала причину.

– Надо узнать у нее, – подытожил Ормонбек. – Уговорите Семетея, пусть он охотится с моим соколом.

– Вряд ли согласится, – усомнился Кюлчоро.

– Иди к нему, попытайся уговорить, – тихо повелел Ормонбек.

Кюлчоро подошел к Семетею. Тот стоял, прислонившись к большому валуну, с опущенной головой.

– Семетей ава, не горюй, – стал успокаивать его Кюлчоро. – Береги себя.

– Что за беда ко мне пришла, братец мой, – чуть ли не прослезился Семетей. – От отца сокол достался мне как память о нем. Я не смог его уберечь.

– Успокойся, братец, – повторил Кюлчоро.

Он не мог найти слов утешения для Семетея.

– У меня такое чувство, что я сам убил своего сокола, – вздохнул Семетей. – Ты же не стал пускать Акшумкара на лебедя. Почему?

– Нас с Канчоро просила женге Чачыкей, – ответил Кюлчоро от безысходности. – Чтобы мы постарались не пускать сокола на лебедей. Мы не поинтересовались у нее, почему.