– Первый день. От того, как мы его встретим и проведём, будет зависеть всё. Если Харидем не склонит к себе народ в первый день, на следующий день он будет слабее на четверть, на третий – ослабеет наполовину, а к концу недели – превратится в ничто.

– Главное, не дать ему сбежать.

– О, не волнуйся, меры будут приняты. Сбегут немногие. И ещё одно: доказательства надёжно спрятаны. Если со мной что-то случится, их доставят тебе, и ты поступишь с ними как сочтёшь нужным. Итак, мы договорились?

– Договорились, – кивнул Хилон.

– Так поднимем же чаши за это, и пусть Дихэ ветреная, изменчивая улыбнётся нашему делу!

– И пусть Феарк, играющий словами, ведающий окончание пути, будет согласен со своей супругой! – хором ответили Хилон с Полимахом, поднимая чаши.

Когда за Анексилаем запахнулся полог, Хилон взглянул на Полимаха с Петреем.

– Ну, что вы об этом думаете? – спросил он.

– Мерзавцы! – взорвался Полимах. – Как можно быть такими негодяями?! Однако какая отличная возможность взять их за хвост. Её нельзя упустить.

– Согласен, – кивнул Хилон. – Ты знаешь, что нужно делать. Сообщи кому надо и приготовь всё необходимое. Ну а ты, Петрей? Что ты думаешь?

Лекарь помолчал немного и тихо сказал:

– Я думаю, нужно проверить запасы бинтов и корпии. Скоро они нам понадобятся.

В самый разгар летнего месяца эйлениона в крепкостенной Ордее, столице Герийского царства, выпал снег. Явление не столь уж редкое для гористой Верхней Герии, но перед самым началом жатвы весьма неприятное, и не один земледелец помянул недобрым словом горную нечисть, наворожившую столь несвоевременный снегопад. Хвала Даяре, снег шёл недолго и лишь припорошил землю, не успев нанести полям сколь-нибудь серьёзный ущерб.

В этот предрассветный час улицы Ордеи пустовали, лишь пройдёт иногда отряд стражи да изредка появится припозднившийся гуляка. Последних, правда, было немного: даже самых заядлых кутил холод заставил либо остаться дома, либо ночевать где развлекались. Что до добропорядочных подданных славного царя Пердикки, то они ещё спали и видели последние перед пробуждением и полным трудов днём сны.

Конское копыто разбило замёрзшую лужицу, и цокот копыт по булыжной мостовой разорвал тишину. Чёрный, словно ночь, и стремительный, как ветер, конь проскакал от царского дворца по Горному тракту – главной улице Ордеи. Он мчался по безлюдным улицам, направляясь к Серым воротам – северному въезду в город. Конём правил всадник, чьи лицо и фигура скрывались под просторным тёмным балахоном.

У ворот всадник остановил коня и, выхватив короткий дурагский меч, трижды стукнул рукоятью в окованные медью створки. Дверь привратницкой распахнулась, из тёмного проёма появился заспанный стражник.

– Входить и выходить из города до восхода солнца запрещено указом высокочтимого царя Пердикки, – недовольно сообщил он. Не только голос, но даже походка его казалась раздражённой. – Жди утра и…

Тут голос стражника пресёкся, будто он только сейчас рассмотрел нежданного посетителя. Всадник извлёк из глубин своего балахона некий свиток и бросил его стражнику. Коротко взглянув, тот почтительно вернул кусок папируса владельцу и с подобострастным «сейчас-сейчас» бросился открывать.

Когда ворота за всадником закрылись, стражник задвинул засов, сделал охранный знак, сплюнул и направился в привратницкую.

– Кто там был, Аркипп? – произнёс сонный голос, едва стражник вошёл внутрь.

– Опять эта ведьма, Эол, всё ей неймётся, – зло проворчал Аркипп, садясь за грубо сбитый стол и проверяя, не осталось ли в кувшине киафона – бодрящего напитка из особых зёрен, растущих в Селакских горах. Кувшин был безнадёжно пуст, что не добавило стражнику благодушия.