– Кто?

– Не знаю пока, – Кикимора Болотная вылезла из ложбины. – Подойду-ка поближе.

Возможно, она так бы и поступила, но справа что-то зашуршало. От неожиданности старушка присела. Прямо на них шeл Желми. Качаясь, как маятник, он тащил Тополиху и, казалось, слабел с каждой секундой. Ветви волочились по земле, цеплялись за камни, сбривали неокрепшую весеннюю траву.

Свистнула пуля.

– Киким… Болотная… умираю, – простонал медведь, заваливаясь на старушку. Та откатилась в сторону и, спасая внучку, дернула ее за руку, но не успела поджать левую ногу, медведь рухнул прямо на нее. Тополиха упала рядом.

– Дурак косолапый! – взвыла Кикимора Болотная от боли.

Она трясла Желми, а он спал, похрапывая. Хр-р-р – на вдохе, фий-ю-ю-ю – на выдохе. Спина его поднималась и опускалась, как меха в кузнице. Болотная трясла медведя со всей мочи: вопила, проклинала. Кикирилла ползала рядом, пытаясь помочь, канючила, тянула медвежью шерсть. Но как справиться с полутонной живого медвежьего веса? Кикирилла потянула бабушку за накидку. Когда накидка порвалась, Кикирилла больно приложилась локтем о камень. Нужно срочно звать на помощь.

– Помогите!

Помогла Тополиха. Она перекатила Желми на другой бок. Кикимора с трудом подтянула ногу. Вывороченная пятка смотрела в другую сторону.

– Сибурдан, – бабушка закрыла глаза, – собери мох сибурдан.

Кикирилла кивнула.

Сибурдан – особый мох: сине-зеленый с черной каймой и сиреневой серединкой. Она набрала горсть сибурдана и вернулась. Кикимора долго жевала мох, потом выплюнула кашицу на пятку. Стопа нехотя, со скрипучим щелчком встала на место.

– Шикиблеск! – выдохнула Тополиха.

– Ох, старость не радость, – вздохнула Кикимора и, припадая на левую ногу, подошла к медведю. Он продолжал спать. Вид у него был весьма довольный, словно во сне он любовался чем-то мечтательным, теплым или сладким.

И тут она увидела охотника. Он появился тяжело дышавший, в руках у него была винтовка – так что теперь Болотной стало, кто стрелял. Может, он на медведя охотится? Кикимора Болотная умирала от любви к тем, кто не любил медведей. И этот зимняк с винтовкой явно был на ее стороне.

Охотник нервно осматривался и попеременно кидался то в одну, то в другую сторону. По его растерянному виду было понятно, что он заблудился. За дальними елями свернула молния. Неожиданно охотник пошел к ним, а это было совсем в другой стороне от Желми.

– Эй, эй! – привлекая его внимание, закричала Кикимора, замахала руками.

Охотник остановился, оглянулся, но Болотную не увидел.

Она схватила горсть мха, растерла ладонями и злобно зашептала.

Спящий медведь приподнялся, завис над землей. Он тихо покачивался в воздухе, а Кикимора звала, кидала камни в охотника.

Бесполезно.

Брим-Бом слышал голос, вздрагивал, озирался, крутился на месте, но медведя не видел.

– Смотри наверх.

Охотник задрал голову и, увидев парящего медведя, пугливо пригнулся и перекрестился.

– Свят, свят…

Кикимора вздрогнула. Только «свят-свят» ей не хватало.

– Помочь ведь хотела. Теперь придeтся наказать.

Она присела, сложила руки на груди, пошла по кругу. Когда она увеличилась в семьдесят семь раз, вся проявилась перед охотником. Еe морщинистые руки взметнулись вверх. Тучи содрогнулись, наскочили друг на друга. Огненные стрелы царапали небо. Кикимора схватила две молнии, соединила – и на землю просыпался огненный дождь.

Брим-Бом прижался спиной к сосне.

Кикимора выдохнула «Хаха-ах-хаха-ха!», после кувырка превратилась в перламутровую лису с фиолетовыми глазами.

Брим-Бом зажмурился и долго боялся открыть глаза. Но желание увидеть лису пересилило страх.