Мы стояли на прямоугольной площадке большого, несравнимого с размерами протекающей под ним речушки, каменного моста. Набережная, очевидно, тоже строилась на вырост – от ее высоких, выложенных неотесанным камнем стен до воды было еще много метров твердого глинистого берега. Рядом с мостом, совсем близко от края в стену были вмурованы два огромных железных кольца. Иногда я представлял себе, что когда-то вода в Латорице доходила до этих колец, и к ним пришвартовывались корабли.

Мы стояли на мосту втроем: Вася Мокан, Володя Бойко и я. Не скрываясь, курили и заглядывались на проходящих мимо девушек. Разговор постоянно возвращался к женскому полу. Мокан и Бойко хвастались своими «успехами» в этом вопросе. И одному только мне рассказывать одноклассникам было нечего.

Был конец мая, учебный год только что закончился, но мы еще ходили в школу, отрабатывая положенные после окончания седьмого класса десять дней практики – чинили стулья и парты и красили их остро пахнущей зеленой и коричневой масляной краской. Шел первый день практики, и мы были очень довольны своим рабочим видом: пятнами краски на старых брюках и рубашках.

На средине моста столпилось несколько ребят постарше нас. Вася был знаком с ними, и мы подошли ближе. Один из парней перелез через парапет и ловил рыбу прямо с каменного быка. Я проследил движение тоненькой паутинки лески от зажатого в его кулаке конца до подрагивающего на крючке майского жука и изумился огромности плавающих рядом с ним рыб. Васька поговорил о чем-то вполголоса по-мадьярски с одним из ребят и сказал, повернувшись к нам:

– Пэцан сегодня не берет, а вчера Пишты взял здесь вот такого, – он ударил ребром ладони по бицепсу руки гораздо выше локтя.

На следующий день в горах прошел дождь. Вода в Латорице поднялась и сделалась желто-коричневой. Крохотные бурунчики крутились за покачивающимися от быстрого течения кустами тальника. Обычно они располагались в глубине пляжа. А сегодня, придя сюда после практики, мы выжимали за ними трусы, дрожа от холода и стоя по колено в воде. На мосту кроме нас никого не было. Не смотря на подъем реки до начала каменной стены оставалось еще много места. А пытаться ловить голавлей в такой воде, видимо, никому не приходило в голову.

Мы уезжаем

Итак, мы уезжаем. Все было решено чуть ли не за день. Казалось, только вчера мама вернулась из своей поездки по Днепру. В приподнятом настроении она рассказывала о своем родном городе Запорожье и о Днепре, а потом, как бы между прочим, о том, что увидела она ранним утром на пароходе, возвращаясь в Киев

– Понимаешь, он стоял на горе, освещенный солнцем, весь белый, как будто целиком вылепленный из мела, – с восторгом описывала она каким привиделся ей городок на берегу искусственного моря, в котором мы могли бы жить, если бы не передумали тогда, во время нашего визита к отцу на стройку.

Но с тех пор прошло целых четыре года – и вот, он вырос, белый город посреди степи.

– Так в чем же дело? – так, кажется, сказал тогда отец, и они решили:

– Мы уезжаем!

А дальше все завертелось и решалось очень быстро. Отец и мама быстро уволились и в последующие две недели, отрабатывая положенные по закону рабочие дни, решали свои проблемы, среди которых главной была: отсутствие денег. Мои родители никогда не старались отложить «на черный день», а то немногое, что оставалось, тут же уходило на какие-нибудь непредвиденные расходы. Вот и сейчас все деньги были израсходованы на мамин отпуск.

И тут маме пришла в голову, как ей показалось, прекрасная идея. Перед тем, как вселиться в нашу квартиру, состоящую из половины небольшого одноэтажного дома, мы все лето прожили во временной пристройке в глубине двора, а потом в частном порядке доплатили прежним хозяевам, чтобы те быстрее достроили свой дом, расположенный как раз напротив нашего.