Уже на следующее утро мы ехали на стареньком автобусе, следующим по маршруту Киев – Кременчуг. Нам с отцом достались билеты на заднем сидении, как раз там, где в автобусах производства «ЛАЗ» находился двигатель. День был по-настоящему жарким. Нас подогревал, с одной стороны, воздух из раскрытого окна, а с другой – откровенно пышущее жаром сиденье. Когда через десять часов мы прибыли в пункт назначения, нас вполне можно было сравнить с вареными раками.

Была у меня еще одна проблема: глубокий порез на правой ноге чуть выше колена. Я рассек кожу одним неловким движением осколка стекла, когда вместе с приятелем готовил стрелу для лука. Это случилось как раз накануне нашей поездки. В больнице мне наложили повязку, но следить за тем, как заживает моя ранка, было некому. А тут еще сразу после поездки в автобусе я не выдержал и полез купаться в теплую днепровскую воду на местном пляже. Ранка потом еще долго не заживала, пока мама не махнула рукой на советы врачей и не присыпала мне порез толченым стрептоцидом.

В Кременчуге началась вторая половина нашего отпуска на Днепре. Отец хотел обязательно посмотреть, что представляет собой будущий город Комсомольск под Кременчугом. Поблизости открыли большое месторождение железа, и для рабочих будущего комбината собирались строить город. Мы доехали туда на автобусе, но смотреть особенно было не на что, во всяком случае, отца он не заинтересовал. Мы походили-походили, а затем выбрались на берег Днепра. Кременчугское водохранилище, которое находилось в трех десятках выше еще только заполнилось, а Днепродзержинского не было и в помине. Но с Днепром было уже что-то не так, а что именно, мы выяснили только ближайшей ночью.

Мы нашли симпатичный такой мысочек, который довольно далеко выдавался в русло реки. На нем росли тонкие березки и еще какие-то кустики. А с берегом его соединяла довольно узкая коса, которая была ниже остальной части мыса. Кроме того, трава на этой косе показалась мне какой-то влажной, как будто здесь совсем недавно прошел дождь. Но нет, дождя очевидно давно уже не было, потому что и берег, и высокая часть мыса были совершенно сухими. Впрочем, долго разбираться в причинах этой странности мне было некогда, потому что нужно было еще установить палатку, поужинать и успеть немного покидать спиннинг на новом месте. Однако последнее намерение мне осуществить так и не удалось, и я уснул, в надежде проснуться на утренней зорьке и уже половить как следует.

Против обыкновения, спал я очень чутко и проснулся от еле слышного шороха. Но он раздавался не снаружи, что было бы вполне естественно, а у нас в палатке, возле моих ног. Я моментально вскочил и включил фонарик, который всегда держал под рукой. Что-то черное и узкое тенью промелькнуло сквозь веревочные петли входной дверцы.

– Змея!

Дрожащими руками я развязал и откинул дверцу палатки. Что тут творилось! Буквально за пару часов наш полуостров превратился в крохотный островок, вокруг которого бушевала черная вода. А этот островок кишел огромными гадами. Их было множество, а может быть, мне это только показалось. Но весь остаток ночи мы больше не спали, а вооружившись палками, отгоняли от себя многочисленных обитателей этих мест, которые тоже, видимо, были не в восторге от нашего соседства.

Уже намного позже, когда мы переехали на Днепр, я узнал, что на Кременчугской ГЭС по ночам обычно открывали дополнительный сток, и уровень воды поднимался на метр, а то и больше. Поэтому наш мысок по ночам превращался в остров.

На вырост

Я совершенно отчетливо помню, когда возникло у меня ощущение еще не взрослости, нет, скорее, просто не детскости. Ощущение того, что я уже не отделен непреодолимой преградой от проходящих мимо меня больших людей. Ощущение того, что я уже один из них, принадлежу к ним, и теперь с каждым годом буду все больше сливаться с ними – острое, похожее на крик, ощущение.