Пару минут в доме наблюдалась тишина, нарушаемая лишь редким скрипом вилок и ножей по фарфоровым тарелкам. Потом раздался грохот, громкий, возмущённый голос Лизки, кричавший какие-то проклятия на нецензурном русском, и хлопок двери, сотрясший на миг даже стёкла на первом этаже.

Через несколько секунд по лестнице спустилась Лиза, глянула на сестру убийственным взглядом, сжав кулаки, села на своё место, молча взяла вилку и принялась за еду.

— Поругались, что ли? — хмыкнул отец. — Дело молодое. Помиритесь!

— Не помиримся! — огрызнулась девушка.

— Ладно. Я, наверное, поеду, — поднялась Марина. — Загостилась я что-то...

— Ну как так-то? — встрепенулась мать. — Даже во рту ничего не подержала.

— Может и подержала, — фыркнула Лиза и презрительно скривилась.

— Я не голодная, ма! Да и дел дома много. Побегу.

— Ну беги, беги... Макарушку в следующий раз возьми.

— Возьму, — пообещала Марина и побежала наверх собирать свои нехитрые пожитки.

Дверь в комнату молодых супругов была приоткрыта. На кровати сидел Никита, подкидывая в небольшой чемодан, стоящий перед ним на полу, мужские вещи, тяжело вздыхал и иногда покачивал головой, словно сожалея о чём-то.

Марина остановилась на пороге, секунду подумала, шагнула внутрь и прикрыла за собой дверь, опёршись о неё спиной.

— Выгнали? — участливо поинтересовалась девушка.

— Можно и так сказать, — парень глянул на неё снизу вверх, ещё раз вздохнул и продолжил своё занятие. — Сказала, ей нужно подумать и разобраться в своих чувствах.

— Зря ты ей рассказал.

— Да... — отмахнулся Никита. — Не могу я врать. Не умею.

— Плохое качество для адвоката, — усмехнулась Марина.

— Это точно.

— В твою защиту — ты ведь не знал, что трахаешь меня, — приняла на себя роль адвоката дьявола брюнетка. — Ты думал, я — это она. Так что, по факту, измены не было. Это на меня она должна злиться.

— Я ей это слово в слово сказал, — хмыкнул муж Лизки.

— Не помогло?

— Как видишь.

— Не переживай, вы помиритесь. Немного отойдёт, подуется и простит. Сама прибежит. Вот увидишь.

— Сказала, что я виноват, — принялся изливать душу парень. — Я должен был отличить на ощупь, правда, сам не знаю как. А ещё, раз у меня встал на другую — это уже измена. Вот где логика? Да я для неё всё делал! Она у меня первая и единственная, в отличие от неё. Ты знаешь, сколько у неё парней до меня было?

— Знаю, — хмыкнула Марина. — И чего ты тогда так убиваешься?

— Люблю её, дуру, — вздохнул парень. — И не люблю несправедливость. Я реально не виноват!

— Кстати, забавная вещь. Уильям Тенн лет семьдесят назад написал интересный рассказ. В нём любой человек, собирающийся совершить преступление, может заранее отбыть наказание. А потом безнаказанно совершить это преступление — с кем угодно, когда угодно. Такой себе золотой билет на преступление.

— И что из этого? — нахмурился муж Лизы, перестав подкидывать вещи в чемодан.

— А то! Ты ведь пострадал за поступок, который не совершал. Ты понёс наказание за то, что не делал. Теперь у тебя золотой билет на преступление.

Марина игриво подтянула юбку повыше, показав парню край голенькой промежности, заметила, как он сглотнул слюну, и улыбнулась.

— Ты ненормальная! Хочешь, чтобы мы переспали? Снова? Ну уж нет!

— Ну, спать не нужно... Можешь делать со мной всё, что угодно. Я разрешаю. Ударь, унизь, отомсти... Перед моей сестрой у тебя золотой билет — она сама вручила тебе его, а я просто искуплю вину перед тобой.

Девушка повернулась к мужу сестры спиной, опустилась на колени, задрала юбку, опустила голову, спрятав лицо, и выжидающе притихла. Потянулась долгая, бесконечная минута тишины, и лишь через минуту до брюнетки донёсся слегка севший, с нотками недоверия, мужской голос: