Да уж. Выслушивать стенания дома Кастеров по убиенному наследнику было бы той еще пыткой.

Интересно, кто этот стражник, который выиграл поединок? Хризант его раньше не видел. Он точно не из благородных. Дворянские семьи были постоянными посетителями дворца, их повадки Хризант знал назубок. Даже с такого расстояния он мог отличить, кто из рекрутов кто – по походке, по тому, как они держали голову, как двигались. Для этого не нужно было видеть лица.

Но про победителя принц мог сказать с уверенностью, лишь какого цвета у него волосы – темные, почти как у коршуна. Во время боя рекрут двигался свободно, легко – других в новобранцы и не брали. Если бы Хризант присмотрелся к нему раньше, может, заметил бы, как он орудует мечом – ловчее ли остальных? Оставалось гадать. Парень не привлекал к себе внимания. Пока не победил лучшего из лучших.

– Ваше высочество, – окликнули Хризанта.

Принц, конечно, заметил шаги – в тишине ближайших помещений они отдавались особенно громко. Поэтому появление великого камергера не стало неожиданностью.

Хризант повернулся. И тотчас наткнулся взглядом на усы. Ох уж они, эти пышные и причесанные усы. Каждый раз, когда великий камергер входил в комнату, сначала входили они. Следом вплывал живот – и с годами он грозился составить усам конкуренцию по приковыванию взглядов. Хризант всерьез подумывал, не издать ли указ, запрещающий носить усы и бороды при дворе. В конце концов, смысл в них был разве что для магов, которые, как считалось издавна, хранили там силу. Но верили в это не все, да и те, кто владеет магией, не показывали в Ории носа. Так что усы – это блажь. Жаль, что для издания указа придется подождать восхождения на престол.

– Ваше высочество. Вам приятно будет узнать, что браслеты вернули во дворец.

– О, уже почистили? – сказал Хризант.

Великий камергер кивнул и подтвердил, что в сохранности королевской реликвии можно не сомневаться.

Он всегда был немного пафосным, даже когда до высшего камергерского чина еще не дослужился. Гордился, что работает во дворце. Хризант бы наоборот опустил церемонии, когда нет посторонних глаз. Но великий камергер на то и велик, что всегда следует правилам и ведет себя соответственно статусу правителя, которому верен.

И в одежде его не упрекнуть. Хризант опустил взгляд на живот, на котором расходилось красное сукно и золотые пуговицы поблескивали, словно звездочки. Достоинству, с которым мужчина носил придворный наряд, можно было позавидовать.

А вот Хризант, даже с прислугой, аккуратным не был. Доставалось, правда, прислуге – за то, что белый мундир испачкан, черный порван, красный, цвет государевый, запропастился непонятно где. Полноватый камергер слишком соответствовал идеалу, которого Хризанту не достичь – даже если б захотел. Это смущало. Страшно подумать, что будет, сохрани великий камергер свою должность, когда Хризант станет королем.

– Не желаете взглянуть на реликвию? – поинтересовался камергер.

– Можно, – ответил Хризант, немного удивившись. – Но разве не отец должен проверить, как выполнена работа? Отдавал распоряжение он.

– Его величество задерживается на собрании. Боюсь, еще не все важные вопросы решены с советниками.

– Вот как.

– А мастер, бравший на себя обязанность вернуть браслеты в срок, убедительно просит дать ответ. Он готов повторить чистку реликвии, если что-то не устроит ваше высочество.

– Все же держать ответ надо перед моим отцом. Его величеством, – улыбнулся Хризант, когда увидел, что великий камергер начал раздражаться на непочтенное отношение к государю.

Камергер поклонился. Вместе с ним поклонились его усы, описав дугу. Мужчина повернулся к выходу. И когда преодолел почти весь путь, Хризант вдруг остановил его. Принцу пришла в голову мысль, что великий придворный, будучи умен, настаивал на его присутствии не просто так.