Но самое интересное было не в самом рисунке, а в сопровождающих его заметках на средневековой латыни. Эли с трудом разобрал почерк монаха-переписчика:

«Lumen non extinctum est, sed fractum et in lapide absconditum» – «Свет не угас, но разбит и сокрыт в камне».

– Что это может означать? – пробормотал он.

Внезапно в кабинете стало темно. Эли поднял голову – коридор тоже был погружен во тьму. Отключение электричества в университете не было редкостью, но время показалось подозрительным.

Он достал телефон и включил фонарик. В свете экрана документы на столе выглядели по-другому – тени создавали новые узоры, скрывали одни детали и подчеркивали другие.

«Разбит и сокрыт в камне», – повторил он слова из латинской заметки.

За окном послышались шаги. Эли выглянул во двор – под фонарем стояла машина, которой он раньше не видел. Темный седан с тонированными стеклами.

Инстинкт подсказывал, что нужно уходить. Немедленно.

Эли быстро собрал документы и фотографии, сунул их в рюкзак и направился к служебному выходу. Коридоры университета в темноте казались чужими и враждебными.

Выйдя через заднюю дверь, он обошел здание и осторожно выглянул на парковку. Темный седан все еще стоял у главного входа. В салоне горели сигареты – значит, внутри были люди.

Эли достал телефон и набрал номер Мириам: – Мириам, это срочно. Собирай все материалы по мозаике из Циппори и прячь их. Сегодня же.

– Профессор, что случилось?

– Не знаю точно. Но кто-то интересуется нашей работой. И судя по всему, этот интерес не научный.

Добравшись до своей машины, Эли еще раз оглянулся на университетское здание. В окне его кабинета горел свет – электричество включили. Или включили только в его кабинете?

Заведя двигатель, он подумал о словах из латинской рукописи: «Свет не угас, но разбит и сокрыт в камне». Может быть, древние мастера действительно спрятали что-то важное в своих творениях. И может быть, он стал слишком близко к разгадке.

Квартира Эли, Хайфа

Поздний вечер

Дома Эли сразу проверил все замки и задернул шторы. Параноя? Возможно. Но после двадцати лет работы археологом он научился доверять интуиции.

Разложив документы на кухонном столе, он начал систематизировать информацию. Мозаика из Циппори, чертеж из Толедо, астрономические расчеты, фотографии светотеневых эффектов.

Постепенно начала вырисовываться картина. Древние мастера создавали не просто религиозные изображения – они создавали сложные системы, использующие архитектуру, астрономию и оптику для передачи скрытых посланий.

Но зачем? И что они хотели сказать?

Эли открыл ноутбук и начал искать информацию о других аномальных изображениях в древних синагогах. Работа затянулась далеко за полночь, но результаты стоили бессонной ночи.

Упоминания о «неправильных» менорах встречались в научной литературе как минимум в пяти различных местах: Испания, Франция, Италия, Греция, и даже в Марокко. Всюду археологи находили изображения семисвечников с искаженными пропорциями, объясняя это ошибками мастеров или местными художественными традициями.

Но что, если это не ошибки? Что, если существовала целая сеть синагог, связанных общей системой символов?

Около трех утра Эли наконец лег спать, но сон не шел. В голове крутились образы: мозаики, игра света и тени, загадочные латинские фразы. И один вопрос, который не давал покоя: кто те люди, которые следили за университетом? И чего они хотят?

Утром его ждал звонок, который изменил все.

– Профессор Навон? Это доктор Леви из университетской администрации. К сожалению, вынужден сообщить, что прошлой ночью в ваш кабинет проникли неизвестные. Документы не тронуты, но компьютер взломан. Все файлы скопированы.