С одеждой был единственный выход – снимать её с приговорённых к расстрелу, обрабатывать и выдавать тем, кто будет направлен для прохождения в чистую область. Это вызывало массу противоречивых чувств, медики чувствовали себя чуть ли не палачами. Но могли ли они сделать что-то ещё, чтобы помочь остальным? Ведь обречённые ложились бы в могилы в любом случае, в одежде или без неё. В конце концов было решено предоставить эту часть плана на усмотрение лагерного начальства. Как и ожидалось, возражений не последовало, вся одежда и обувь, поступающие на дезинфекцию, будут выдаваться прошедшим обработку, а их одежда точно так же поступит в обращение уже чистой.

Теперь следовало урегулировать вопрос с размещением пленных. Подыскали складское помещение, и нашедшиеся среди пленных плотники и каменщики приступили к работе. Каменщики обеспечили внешний ремонт помещения, пострадавшего после обстрелов. А плотники сооружали трёхъярусные нары. За несколько первых дней барак заполнился уже на треть.

Большой проблемой оказался отбор тех, кому предстояло пройти в чистую область. При всём сочувствии к отбираемым, медики должны были придерживаться чётко установленных критериев. Среди отобранных должны быть физически здоровые люди, которые в будущем могут быть использованы на различных работах. Пленные, чьё состояние вызывало вопросы, не могли перейти в чистую область без специального разрешения. Их не уничтожали, если лагерная администрация не видела в них угрозу возможного распространения заразных заболеваний. А всех подозрительно кашляющих и шмыгающих носом безжалостно подвергали уничтожению, не слушая никаких возражений Марка и его помощников. В конце концов, под угрозой расстрела им просто запретили спорить.

Получив от администрации несколько кусков брезента, обломки деревянных брусков и пару плотников, соорудили небольшую палатку, в которой производился досмотр. Длинная очередь из голых пленных стояла на открытом прохладном осеннем воздухе, никак не прикрытая от глаз, проходящих мимо гражданских, каковые двигались мимо Дулага по служебным делам. Марк и в дальнейшем не мог избавиться от этого неприятного чувства, сопровождавшего его годами. Он сидит за столом, к нему подводят очередного пленного, а он должен вынести ему приговор. Эти молящие о пощаде глаза голодных и измученных людей и то состояние безысходности, когда понимаешь, что не в состоянии помочь всем, когда и твоя собственная жизнь тоже висит на волоске. И ты тоже хочешь и должен выжить. И у тебя тоже есть на это право, потому что ты тоже такой же, как они, брошенный на поле боя солдат. Приходилось отодвигать в сторону все эмоции и просто делать своё дело. Откажись Марк и его коллеги от этой тяжёлой работы, сочтя более геройским гордо встать на краю расстрельного рва, то никто не оценил бы их благородства, история моментально бы вычеркнула их из своей записной книжки, а количество пленных, которые могли бы не дожить и до этого своего шанса перейти в чистую зону, возросло бы многократно. Приближающиеся холода и возможное распространение различных инфекций выкосили бы и без того ослабших обитателей Дулага.

Марк уже обнаружил несколько случаев рожистых воспалений на ногах и в промежностях. К сожалению, этим людям помочь уже никто не был в состоянии, сейчас он мог только уберечь остальных от заражения. Он провёл инструктаж остальных членов своей команды, наглядно показал, как и где искать признаки рожистых воспалений. Не смог Марк помочь и нескольким пленным с подозрениями на туберкулёз, лечить такие заболевания было непростым делом и в обычной больнице в мирное время. Здесь же медики были зажаты между требованиями администрации и полным отсутствием медикаментов. В таких условиях выбор просто отсутствовал.