Домой возвращался с опаской и из школы уходил быстро. Опасался Джеймса, который внезапно заявит, что живёт в одной стороне с его домом.

“Почему ты просто не можешь поверить?” – спрашивал его внутренний голос и Ник этот голос посылал куда подальше. Понимал, что ведёт себя как истеричка семиклассница, но это лучше, чем собирать себя вновь по осколкам хрусталя.

Раньше Николас довольно легко, если не привязывался, то проникался к людям. От мнения был зависим, вздрагивал, если смеялись рядом и с трудом переваривал шутки о своей никчёмности. Для кого-то это было стилем общения, а для него – пыткой. Нет. Для неё это было стилем общения.

Люди, они же сволочи – размышлял парень, запирая дверь и поднимаясь на второй этаж, в комнату. Действительно хороших – раз, два и обчёлся, так что поди таких найди. Ему как-то не везло в жизни на них, попадались одни притворщики или просто хреновые.

Ну и какого чёрта? На кой чёрт он опять полез в этот шкаф, зачем вообще провёл эту поганую ассоциацию?! Николас скрипел зубами то ли от злости, то ли ещё от какого-то другого поганого чувства, не желая принимать, что оно называется болью. Он ведь даже тогда не решился на селфхарм просто потому, что шрамы будут напоминать, а ему этого не надо. И уезжал из родного города думая, что наконец-то улицы перестанут пахнуть теплом и корицей, а вот появляется этот проповедник и ломает одним собой напором всё, что выстраивалось, и вытаскивает забитое по углам. Одним. Своим. Существованием.

– Нужно поговорить, смертный, – раздался голос и Ник поднял голову на знакомую рожу синеглазого мужика. На этот раз он просто возник в пространстве – без пламени, рёва и прочих спец. эффектов.

– Я тоже так думаю, – вздохнул парень.

– Мы посовещались и решили, что тебе можно остаться в этом доме, – с наигранным пафосом начал демон. – Будет несколько условий, но, в общем – живи.

Николас даже не обрадовался. Просто кивнул, попытался понять в какой момент ему стало настолько пофиг на окружающий мир, что даже задница не пытается сжимать булки от весьма устрашающего вида гостя, не понял и в итоге забил, смирившись окончательно. Ну можно и можно. Зато, если он решит больше не существовать, ему всего лишь нужно будет доконать эту семёрку.

Часом ранее

– С каких это пор ты подалась в меценаты? – скептически взглянула Зависть на Лень. – Совсем заняться нечем?

– Ну пожа-а-а-алуйста, – канючила девушка. – Он такой классный! Давайте!

– Мы не будем заводить смертного, это извращение, – фыркнула Гордыня, накручивая красный локон на палец с длинным чёрным ногтем. – Это даже для тебя слишком. А кто будет за ним следить? Ты же Лень!

Лень надулась, складывая руки под грудью. Они устроились в дальней комнате с ковром и собрались кружком. Только сквозь Похоть и Праздность проглядывали стены – настоящие тела парочки находились в школе, а здесь являлись всего лишь эфирной копией.

– А вам, разве, не интересно? – задумчиво подал голос Гнев. – Вспомните всех тех, кто приезжал раньше. Не меценатство, но мне скучно.

– От Похоти нахватался, – возвёл к сводам страдальческий взгляд желтоглазый. – Ты-то куда? Да выжать его и дело с концом! Чтоб мы потакали какому-то…

– Мы ему не потака-а-а-аем, – проскулила Лень, – а наоборот. Он вчера буквально попросил – убейте меня.

Рандо фыркнул, взглянув на неё снисходительно. Какую-то логику в словах подруги и сам видел, но всё равно не желал мириться с действительностью. Уже понимал – если Гнев решил, что это не плохая идея, парнишка останется в доме, но слабая надежда переспорить старшего всё же жила – загибалась, подыхала, но жила.