– Вот это да! – засмеялся Алексей, искренне радуясь за друга. – Ну ты даёшь, дружище! И когда же ты станешь отцом?

– По срокам уже к концу этого года. А ты когда?

– Чуть раньше. Надо же, какое совпадение! Как удачно для нас расположились звёзды!

Так оно и получилось. Они оба стали счастливыми папами в одном и том же году с разницей лишь в три месяца.

Свадьба Николая и Ларисы была похожа больше на недоразумение, чем на какое-то значимое событие в их жизни, а потому прошла тихо и незаметно. Никто из родственников не пришёл поздравить их и пожелать счастья: ни со стороны жениха, ни, тем более, со стороны невесты.

Свидетелями рождения их семьи стали лишь несколько «почётных» гостей, иначе собутыльников, с которыми они весело проводили время.

Дом молодожёнов находился в крайне запущенном состоянии. Он больше напоминал проходной двор, нежели тёплый семейный очаг, и разительно отличался от тех хором, в которых до свадьбы жил Николай, не знавший никакой нужды. Шумные компании собирались в нём чуть ли не каждый вечер, и даже присутствие ребёнка их нисколько не смущало, скорее, забавляло.

«Ну и что? – думали пропившие последние остатки разума нарушители тишины и спокойствия. – Подумаешь, какой-то ребёнок! Теперь больше не приходить из-за него что ли? Пусть привыкает к нам! Глядишь, таким же вырастет, и когда-нибудь присоединится к нашим весёлым посиделкам!»

Своему первенцу родители дали, как им казалось, самое красивое и необычное имя: Герман. Среди множества других не менее привлекательных имён они почему-то выбрали это. Наверное, чтобы хоть как-то выделить своего ребёнка из всего огромного числа детей, населяющих планету, и отнести его к разряду необыкновенных. А ещё, чтобы за счёт имени сына слыть людьми умными и образованными.

«Глядите, мол, какие мы молодцы, что нашего мальчика назвали Германом, а не каким-то там Ваней, Васей или Петей, коих можно найти в каждой деревне!» – думали они, преисполненные родительской гордостью.

Несмотря на то, что с рождением сына жить Николаю и Ларисе стало ещё трудней и хлопотней (они по-прежнему испытывали острую нехватку в деньгах, большую часть которых тратили на выпивку), где-то в глубине души они чувствовали, что сын – их большая удача. Уже потому, что его звали Германом, и никак иначе.

Они вдруг поверили в него так, как никогда не верили в себя, и даже прониклись к мальчику самыми нежными родительскими чувствами. Произошло это в момент, когда они впервые взяли его на руки – таким он оказался лапочкой, что не мог не вызвать чувства безграничного умиления. И как только однажды они могли допустить мысль о том, чтобы избавиться от своего ещё нерождённого чада?

– Оказывается, иметь детей не так уж и страшно! – признался как-то Николай, подбрасывая мальчика вверх, словно пёрышко. Тот радостно смеялся, шевеля ручками и ножками. – А временами даже забавно…

– Чего уж тут забавного-то? – проворчала Лариса, с тоской взглянув на целую кучу грязных пелёнок, отложенных для стирки. А ещё на гору грязной посуды, лежащей в раковине. – Я бы сказала – накладно и хлопотно. То одень его, то раздень, то накорми, то уложи спать… Ах, как же много этих «то», сил на них не хватает!

– А ты чего хотела? – усмехнулся Николай, передав ребёнка. – Райской жизни, что ли? На, вот, держи своё сокровище! Кажется, он опять пелёнки испачкал…

Мальчуган рос, как и заботы, но родители не переставали любить его и считать подарком судьбы. Правда, любовь их к ребёнку была своеобразной и антипедагогичной. Например, они могли спокойно закрыть его в комнате одного, дабы тот не мешал им совершать обильные возлияния вместе со своими друзьями-алкоголиками. Чтобы уж наверняка не было слышно маленького проказника, любившего устраивать шумные концерты, они включали громкую музыку. Впрочем, делали они это независимо от того, мешал он им или нет. Едва только резкие и неприятные звуки касались чувствительных ушей Германа, как он начинал кричать ещё громче, выражая тем самым протест и срочно требуя к себе внимания отца или матери. Иногда горе-родители всё же вспоминали о своём дитяти, и кто-либо из них наведывался к нему в комнату. А затем брал его на руки и приносил прямо в «эпицентр событий», то есть в гостиную. Именно там, как правило, и происходило всё самое интересное…