– Нет! – резко сказала Лариса, повысив голос. – Я никогда не отдам вам своего сына! Вы слышите? Никогда! Только через мой труп…

– Послушай, – сдержанно произнёс Болеслав Никифорович, пытаясь направить разговор в спокойное русло, – мы не собираемся навсегда разлучать тебя с Германом. Мы лишь хотим, чтобы он несколько дней побыл с нами, привык, узнал нас. Ведь мы же ему не чужие! Мы пообещали Николаю заботиться о мальчике.

– Убирайтесь прочь! – вдруг закричала Лариса, едва не швырнув в гостей вазу. – Я его мать, и я сама смогу позаботиться о нём! Вам он никогда не был нужен так же, как и вы ему!

– Пойдём, дорогой, – вздохнула Агафья Петровна, взяв мужа за руку. – Пока в нас не прилетело что-нибудь…

– И правда тронутая, – под нос сердито пробурчал тот, а затем громко сказал: – Хорошо, мы уйдём, но в ближайшее время вернёмся. Может, к нашему следующему приходу ты передумаешь и разрешишь нам забрать мальчика. Пойми, это сейчас лучший выход для ребёнка! Хуже будет, если он останется здесь…

– Не вам решать, что будет для моего сына лучше, а что хуже! Вы даже не знаете, когда у него день рождения, или, к примеру, какое у него любимое блюдо. Так вот, к вашему сведению, оно будет ровно через три месяца, и ему исполнится десять лет! А любит он больше всего жареную картошку с грибами. А вы знали, что у него, оказывается, очень хорошие музыкальные способности? Не-а! Вы ещё много чего не знаете о нём, так и как же вы можете говорить, что для него будет лучше, а что хуже?

– Ты видел его? Он такой милый! – сказала Агафья Петровна, выйдя из дома, где ей поплохело. – Боже мой, в каких ужасных условиях живёт наш внук! Мне так его жаль! Мы должны что-то придумать, чтобы ребёнок жил с нами.

– Боюсь, нам вряд ли удастся забрать Германа к себе, – Болеслав Никифорович покачал головой. – Эта сумасшедшая ни за что не отдаст нам мальчика. Нам остаётся только как можно чаще навещать его, но… Даже в этом случае мы не будем полностью уверены в его безопасности. Ты видела у него синяк под глазом? Конечно, это её рук дело!

– Ты думаешь, она его бьёт? Батюшки-светы!

– А чего ещё ждать от женщины, которая не в себе? Явно ничего хорошего…

– Это уж точно, – согласилась Агафья Петровна, и внезапно её лицо стало серьёзным, словно у неё появилось какое-то дурное предчувствие. Всю дорогу до дома она больше не произнесла ни слова, погрузившись в свои мысли. Замолчал и её муж – у того тоже будто кошки заскребли на душе.

Надвигалась какая-то беда, которая вот-вот должна была произойти, и они оба чувствовали её приближение.

Доказать невиновность Николая, который на самом деле не совершал никакого преступления, оказалось не под силу даже самому лучшему адвокату в городе. Несмотря на все его попытки, судья, будучи хорошим знакомым Сергея Петровича, остался непреклонным и назначил подсудимому довольно суровое наказание: пятнадцать лет колонии строгого режима. Однако случилось непредвиденное: через две недели после оглашения приговора Николай серьёзно заболел – последствия тяжёлой травмы головы и нестерпимые боли в сердце сделали своё дело, – а ещё через неделю скончался…

Неожиданная смерть Николая потрясла всех его родных и близких, особенно Германа: для него потеря отца оказалась очень тяжёлым и болезненным ударом. Даже спустя несколько недель после его похорон, он долго не мог прийти в себя, как и его мать. Убитая горем, она так и не смогла смириться с тем, что больше никогда не увидит своего мужа, с которым прожила недолгую совместную жизнь, где было немало и хорошего. Несмотря на все ссоры и разногласия, она поняла, насколько сильно любила, но, к сожалению, это понимание пришло к ней слишком поздно – когда его уже не стало. Острое чувство одиночества и безысходности вновь охватило её, как и несколько лет назад после смерти матери. И если бы не Герман, который не переставал заботиться о ней, ей было бы совсем тяжко. Любовь, забота и участие сына на какое-то время облегчили её боль, но не избавили полностью – она продолжала пить, заливая внутреннюю пустоту алкоголем, что погубило и её… Герман даже не подозревал, что скоро ему предстояло пережить ещё одну потерю – такую же страшную и невосполнимую, как смерть отца…