– А те две звезды, что светятся рядом со мной, это ты и мама, – улыбнулся Герман, указав в небо рукой.

– Нет, сынок, – покачал головой Николай. – Мы, твои родители, как старые звёзды на ночном небе, давно погасли, не успев разгореться и не найдя в нём своё место. Мы потухли прежде, чем сумели достичь чего-то в жизни, став лишь парочкой неудачников и горьких пьяниц, влачащих жалкое существование. А ещё теми, об кого сильные мира сего без зазрения совести вытирают ноги. И только ты, сын, сможешь вернуть нам наше достоинство, если станешь успешным и счастливым человеком, чья музыка будет будоражить умы людей и вызывать у них восхищение!

– Да, Герман, это правда, – подхватила Лариса. – Посмотри на нас! Разве мы похожи на две светящиеся звезды? Вовсе нет! Но ты совсем другой, не такой, как мы. Ты – наша гордость, большая удача и надежда! И ты, в отличие от нас, добьёшься огромного успеха! Мы верим в тебя…

«А для этого, – подумал Герман, вспоминая слова пожилого музыканта, – нужно стать мастером своего дела, который никогда не останавливается на достигнутом и постоянно стремится к совершенству! Но… Удастся ли мне хоть на шаг приблизиться к нему, и хватит ли у меня для этого сил и терпения?..»

Николай, несмотря на внезапное ухудшение здоровья, так и не обратился к врачу, продолжая вести прежний образ жизни. Пить он меньше не стал, хотя здравый смысл подсказывал, что нужно поскорее завязывать с выпивкой, пока та не свела его в могилу. Вредная привычка всякий раз оказывалась сильнее голоса разума, который иногда просыпался в нём, а затем, не будучи услышанным и воспринятым всерьёз, снова засыпал.

То же самое относилось и к Ларисе. Перемены в поведении матери не на шутку встревожили Германа. Например, она могла неожиданно впасть в истерику, сопровождавшуюся громким хохотом или плачем, или начать ни с того ни с сего рвать на себе волосы, или с яростью бить в доме посуду… И это было далеко не всё, что она могла делать, находясь в алкогольном угаре. Жить с ней стало небезопасно не только для мужа, но и сына, которому доставалось больше всего. Иногда, спасаясь от матери, он убегал из дома, лишь бы только не быть свидетелем безумия, и также часто закрывался у себя в комнате, заткнув уши, не зная, как помочь близкому человеку.

Безумные выходки Ларисы, несчастной, психически неуравновешенной и больной женщины, однажды вывели из себя Николая, который уже сам начинал понемногу сходить с ума, и всё чаще испытывал провалы в памяти. После очередной ссоры, вспыхнувшей между супругами, он вышел из дома в сгустившиеся сумерки, громко хлопнув дверью. В тот момент он и не подозревал, что ему не суждено было вернуться… Произошли события, которые самым печальным образом отразились на его дальнейшей судьбе.

Проснувшись рано утром на скамейке в парке, Николай пытался отчаянно вспомнить, кто он, и каким ветром его сюда занесло. Так и не выяснив, он с потерянным видом наугад пошёл по дороге, которую ещё вчера тот знал. Она должна была привести его к дому, но случилось нечто очень странное. Николай, словно находясь в тумане, сам не заметил, как прошёл мимо него. Мало того, что он заблудился, так ещё и забыл: куда шёл и зачем.

«Где я? – подумал он, в страхе озираясь по сторонам. – И как я здесь оказался? Я же только что был в парке и собирался… идти домой? Кстати, а где мой дом? Или я бездомный? Ничего не понимаю…».

Неожиданно его внимание привлёк истошный женский крик, раздавшийся откуда-то из-за спины. Он обернулся и, внимательно приглядевшись, увидел перед собой небольшой и очень красивый двухэтажный дом – его хозяин был явно человеком состоятельным и респектабельным. Он приблизился к забору, внимательно осмотрелся и прислушался. Всё утихло. Снова прислушался и… Вдруг раздался звук бьющегося стекла, а затем снова крик, принадлежавший уже ребёнку.