Кроме того, у неё был сын с непростым характером, который требовал к себе особого внимания и заботы. Ах, как же ей было сложно с ним, и порой она не знала, как совладать со своим собственным ребёнком! Не могла найти ключика к его тонкой и ранимой натуре. И это бессилие облекалось в форму рукоприкладства, как способу воспитания, по её мнению, наиболее эффективному.

Физическое насилие было обычным делом в их семье. К такому способу нередко прибегал её отец, жестоко наказывающий дочку за всякую малую провинность. Например, когда ей было тринадцать, он в порыве гнева едва не забил её до смерти за то, что та посмела ослушаться, отказавшись помочь матери прибраться в доме. К сожалению, эту модель поведения Лариса забрала и в свои отношения с сыном. Как она могла дать своему ребёнку того, чего сама не имела?

«Особенность» Германа заключалась лишь в том, что он был очень активным, неусидчивым ребёнком, не способным долго удерживать внимание на чём-либо и сосредоточиться. И был подобен маленькому беззащитному кораблику, зависящему от воли переменчивого ветра – куда он подует, в ту сторону тот и поплывёт. Очень часто бывало так: как только Герман начинал заниматься чем-то одним, его внимание тотчас же переключалось на посторонние предметы… Это негативно сказывалось на его развитии и школьной успеваемости. К сожалению, тонкости детской психологии для Ларисы оставались тайной за семью печатями. И непонимание с сыном лишь усиливалось. Да ещё и с работой у неё не всё ладилось.

В тот вечер она явно была кандидатом на увольнение, хотя косвенно вина лежала на одной из официанток, Анжеле. Как оказалось, у неё появился некий ухажёр, с которым девушка любила подолгу болтать по телефону. Естественно, это отвлекало от работы, которой в тот памятный вечер было невпроворот – ей, как и другим официанткам, приходилось разрываться между клиентами. И среди них были две очень важные персоны, которых часто можно было увидеть вместе за изысканным обедом или за чашечкой кофе, бурно обсуждающих свои дела.

Они всегда приходили в одно и то же время и садились за столик, специально оставленный для них. Официанты чуть ли не из кожи вон лезли, чтобы как можно лучше обслужить их, ведь в награду они получали солидные чаевые.

Обед, состоявший из нескольких блюд, уже был готов, оставалась самая малость – подать его гостям и с очаровательной улыбкой аккуратно разложить перед ними тарелки и пожелать приятного аппетита. Но не тут-то было! Еду почему-то долго не несли, и это заставило изрядно нервничать этих двух завсегдатаев. А всё из-за того, что девушка-официантка, закрутившись, словно белка в колесе, вдруг вспомнила про один очень «важный» звонок. Не найдя никого, кто мог бы её подстраховать, она от отчаяния обратилась к Ларисе, едва справлявшейся с горой грязной посуды.

– Эй, ты, подруга, выручай! – заискивающим голосом позвала она посудомойку. – Мне нужно срочно позвонить кое-кому. Не могла бы ты отнести этот поднос с тарелками за пятнадцатый столик вместо меня?

– Как это? – опешила от удивления Лариса. – Отнести вместо тебя? Я… я не знаю. Тебе, наверное, лучше попросить кого-нибудь другого…

– В том-то всё и дело, дурёха, что мне некого попросить, кроме тебя! Посмотри: ты видишь хоть одного свободного официанта, который мог бы выполнить мою просьбу? Ну пожалуйста! Я тебя о многом не прошу. Просто отнеси поднос, и всё! Неужели это так трудно сделать?

– Хорошо, – нехотя согласилась та, снимая с себя резиновые перчатки и старый замызганный фартук. – За пятнадцатый, говоришь?

– Да-да, за пятнадцатый, – подтвердила Анжела, наспех одевая на неё свою рабочую официантскую блузу. – Эти две тарелки поставишь перед тем мужчиной, что в чёрном пиджаке, а эти три – перед тем, что в синем. Смотри, не перепутай! Да, и ещё: как подойдёшь к ним, не забудь улыбнуться, а уходя – пожелай приятного аппетита! Вежливая улыбка – наша визитная карточка. Всё поняла?