- Всему обучу. Будешь не хуже этих… высокородных сьер, – коротко завершил свой непривычно долгий монолог отец и слово своё сдержал. Нанял мне надомных учителей и старательно оплачивал их труд, пока не ушел за небесный край. Про таких, как он, впрочем, чаще говорят: подох.

***

Стать шпилером, то есть профессиональным игроком-шулером в «напёрстки» мне сама судьба велела. За все девятнадцать лет собственной жизни проиграла всего один-единственный раз из-за клятого жёлудя, проиграла по-крупному, но зато все остальные разы – выигрывала. Несколько раз меня били и отбирали выигрыш, сотни раз проклинали, но в остальном на заработок от игр я вполне могла содержать свою большую и всегда голодную семью.

Ещё в раннем детстве я выяснила, что обладаю странной способностью. Мать, да хранят её Высшие боги, не имела личных денег и, соответственно, возможности покупать для меня игрушки, а мастерить что-то руками не умела – отец вообще часто дразнил её «белоручкой», в те дни, когда не пил и не спускал на ней пар. Несмотря на то, что денег у отца было, как грязи, на игрушки для «первыша» Боров расщедриться и не подумал, подозреваю, такая мысль попросту не пришла ему в голову, а мать была слишком замкнутой и гордой, чтобы о чём-то его просить. Так что в нашем двухэтажном пустом и всегда пыльном доме, похожем на огромную кибитку старьёвщика, я играла в то, что подворачивалось под руку и находилось внутри или на улице: посуду, какие-то инструменты, палки, шишки, орехи. И очень скоро выяснилась любопытная штука: если спрятать в кулаках шишку и напёрсток, то я угадаю, в какой руке напёрсток, без единой осечки. Я безошибочно находила спрятанные в доме монеты, а однажды раскопала в саду завёрнутый в окровавленную тряпицу нож. Глупо было спрашивать, что он там делал – в доме Борова при желании можно было бы и труп отыскать.

Трупы отыскивать я не умела, а вот металлы – запросто. Сначала просто так, любые. Годам к десяти начала различать их на вкус – конечно, мне бы и в голову не пришло их попробовать, но как иначе было объяснить то, что не было дано никому другому? Железо горчило и пахло кровью, золото казалось мне солоноватым и тёплым, серебро – прохладным и безвкусным, как чистая вода. Медь даже в сплавах отдавала сладковатым привкусом…

К напёрсточникам меня привёл приятель, мой ровесник по имени Джус, живший по соседству. Его семья была самой обычной, не имеющей никакого отношения к этому древнему, как мир, мошенничеству, но старший брат одного из его друзей, подрабатывавший «быком» – охранником игроков-низовых – как-то предложил нам попытать удачу.

- Чушь чушная! – фыркнула я, понаблюдав за игрой и ошалелыми физиономиями простаков, раз за разом ошибающимися в поиске маленького свинцового шарика. – Я их на раз сделаю.

- Ну, попробуй! – скептически хмыкнул Джус.

И я попробовала. В отличие от остальных, безнадёжно следящих за ловкими руками переставлявших крошечные стаканчики шулеров, я следить ни за чем не собиралась, даже глаза чуть прикрыла, чтобы отделить сладость медного сплава от кислоты свинца.

- Слут, да тебя за деньги показывать можно! – Джус потом никак не мог успокоиться, глядя на наш выигрыш – увесистую горку медяков и серебрушек. – Данка, это просто нечто!

В своём районе играть я не могла, чтобы отцу не донесли, да сперва и нужды в этом особой не было – голодом меня не морили, кроме того, мне гораздо больше нравилось нырять за монетами в море вместе с Джусом и его младшей сестрёнкой Смай. А после смерти, точнее, свержения Борова пришлось: на моё счастье, Пегий, занявший его место, пощадил многочисленный выводок давнего врага. Когда пришли громилы Пегого, мы все находились в доме. Мне только-только стукнуло четырнадцать, а младшему, Арванду, было всего четыре с хвостиком. Люди Пегого вышибли дверь. Навстречу им вышла я, с капризничающим Арвандом на руках.