Сажусь на холодную ступеньку.

– Здорова, кот, – говорю я ему тихо. – Что, жизнь удалась? И у меня удалась, лучше и не придумать.

Кот смотрит на меня не отрываясь. Ему до моей рефлексии всё равно, цель его присутствия здесь иная, она пахнет сосиской.

– Хошь сосиску, – спрашиваю, – я вот тоже хочу, только моя чуть подороже будет, её просто так за красивые глазки не дадут. Но, знаешь, кот, а я попробую. Чем чёрт не шутит.

Глажу кота по облезлой спине. Он мурчит. А я надеюсь, что у него лишай. Этой рукой обязательно потрогаю своего обожателя по его старой морщинистой руке.

– Ладно, кот, – говорю я поднимаясь. – Не грусти. Я сейчас.

Возвращаюсь в квартиру. Достаю из холодильника завалявшуюся сосиску. Удивительно её происхождение, я не ем сосики. Режу на кусочки. Спускаюсь обратно.

Кот ждёт меня на том же месте. Кладу перед ним кружочки сосиски. Он начинает жадно есть.

– ну давай, кот, не хворай, держи за меня свои кошачьи пальчики, потому что, если сегодня этот старый козёл не разродится лексусом, я пошлю его далеко и надолго.

Сажусь в машину, солнце, ты вспотел, отчего же, солнце? Боже, я долго собиралась, какая копуша, всё для тебя, солнце, сиди, не нервничай. И почему-то мне никогда не стыдно за опоздание? Удивительно, правда.

Вот она – я, и вот он – ты, и вот твой самолёт, выезжать к которому надо через 15 минут. Зачем я живу рядом с аэропортом?! Ну, давай пожури меня за неумение ценить твоё драгоценное время.

Сейчас я покраснею, подожди секунду, я постараюсь и покраснею, извинюсь и поцелую в знак примирения твою лысину.

Фу, надо почистить зубы, как поднимусь домой. Ты оттаешь и дашь мне денежку, или даже две, а возможно, и три зелёных денежки с американским президентом. Некая компенсация за то, что вновь не купил мне белый Лексус. С запахом надежды, что ты держишь меня на коротком поводке. Ну, куда ж я денусь с подводной лодки твоих подачек.

Я, как честная девушка, обещаю тебе исправиться и к следующему твоему приезду быть уже готовой. Чтобы смогли уже воссоединиться в страстных объятиях, желательно голые. Чтобы ты смог оценить всю мощь искренней любви к тебе, а я заслуженно получить белый Лексус. Заслуженно отработанный на твоём потном предсмертном одре. Фу, бе.

Ну, всё, солнце, тебе пора, ты можешь опоздать на самолёт, упаси меня все небесные силы от этого.

– Кстати, а что насчёт машины? – спрашиваю я, и мои глаза невинны, как у дитя, а улыбка шире самой машины. Ну, конечно, ты не успел выбрать лучший вариант специально для меня. А ещё я так мало уделяю тебе время, ах да, ещё время твоё не ценю!

Интересно, а сколько стоит твоё бесценное время и моя машина? Одна ночь с тобой, или две, или мои рога упрямого барана, зацепившиеся за твои слова? От одной мысли о совместном соитии вызывают приступ тошноты.

– тшш, всё будет, – сказала я и приложила ладонь, которая только что гладила облезлого кота к губам лысого донжуана, пытавшего меня поцеловать.

Я вышла из машины, помахала тебе ручкой, а когда машина скрылась за поворотом, тебя догнал мой жест среднего пальца. И улыбка моя стала ещё шире, но уже такой настоящей.

У всех вторник, а у меня вечер пятницы на душе. Я бегу, нет, лечу в квартиру, звоню своей подруге Катьке, и мы идём тратить зелёные бумажки!!!

Чёрт, а зубы я опять не почистила!

– Кать, жвачка есть?

Зачем мне машина?

Низачем, если машина, то только в прошлое сгонять. Дело там осталось одно, незавершённое. А может, и завершено, кто его знает, время же лечит.

А деньги зачем?

А почему нет? Дают – бери, бьют – беги. Я денег не просила ни разу, сам меня покупает, каждый раз и каждый раз в минус. Дерьмовые у тебя вложения, солнце. А мои вложения отличные. Вложения в себя, а точнее – вливания. Зря красилась, что ль.