А пирамида всё не иссякала изобилием: пошли блюда с грушами и гранатами, за ними – роскошнейшие торты с фруктами и холмами взбитых сливок, уже разрезанные на куски. Здесь же обнаружились и напитки, булькающие в прозрачных квадратных ёмкостях. Нечто оранжевое вроде сегодняшнего «оранж джуса», нечто мутно-желтоватое и тёмная жидкость гранатового цвета, которую Инка и нацедила в стакан. Жидкость оказалась кисло-сладкой, очень приятной на вкус. «Так, с фруктами понятно, а как насчёт еды посущественнее?»

Еда посущественнее нашлась чуть дальше по ходу. Слева у стены тянулся прилавок, уставленный тазами – по крайней мере, Инка так назвала для себя длинную никелированную стойку, уставленную хромированными ёмкостями – с закусками. Глаза разбегались от разнообразия, но Инка, будто бы уже глазами и наевшись, взяла пару ломтиков рыбы и тушеных баклажанов.

– Эй, девушка, а почему так скромно? – спросили за спиной, Инка обернулась. Позади неё какая-то толстуха в свободном платье венчала маринованным огурчиком курган из еды в своей тарелке. При взгляде на неё Инке вспомнилась миссис Клювдия из диснеевского мультика про Мак Дакка: круглое приплюснутое лицо, круглые слегка на выкате глаза, маленький носик, а под ним – широкий рот с губами, вытянутыми вперёд и сложенными на манер утиного клюва.

– Ой, простите! Обозналась, приняла вас за даму из нашей компании! – сказала толстуха. – Со спины похоже, у неё такой же палантин!

– Вряд ли такой же, – улыбнулась Инка. – Это батик, авторская работа.

– Да, теперь вижу. Но у неё он тоже такой воздушный и розовый с серым, я и попутала. А что же вы так мало еды берёте? За всё же уже уплачено, кушайте!

– Спасибо, мне достаточно, – разглядывала «миссис Клювдию» Инка. Причёска у толстухи была странной, не вязавшейся с щекастым лицом: обесцвеченный до белизны ёжик волос, открывающий лоб и сверху перехваченый крупными солнечными очками, сдвинутыми на макушку. Погода тут, что ли, так людей располагает? То Митяй с ней по-свойски заговорил, теперь эта вот чревоугодница.

– А я тоже, вроде, не очень голодная, – толстуха сделала приглашающий жест, и Инка пошла к столику следом за ней. – Но когда вижу столько классной еды, не могу удержаться, чтобы всё не попробовать. Меня, кстати, Лана зовут.

– А я – Инна.

– Слушай, а ты давно приехала? – спросила Лана, переходя на «ты» и поддевая кусок мяса. Курган на тарелке дрогнул, но устоял.

– Сегодня.

– Ты одна, что ли?

– Пока одна, а завтра мой… жених должен приехать, – споткнулась Инка о непривычное применительно к Николаю Евгеньевичу слово.

– Так ты сюда со своим самоваром! А я вот – в секс-туре.

– В секс-туре? Это как? – заморгала Инка.

– Ну, за сексом приехала. Здесь нас таких уже пятеро. Понятное дело, я про русских баб говорю, англичанок всяких и немок не считаю, как и с кем они кувыркаются, не знаю!

– А про наших – знаешь?

Разговор был настолько абсурдным, что Инка развеселилась.

– А то! Мы с девчонками впечатлениями обмениваемся, чтобы знать, с кем из местных крутить, а с кем – погодить. Здешние мужики – сказка. Любая баба для них – королева, а не прачка-кухарка, как для наших охломонов. Я уже второе лето сюда приезжаю, сексотерапию себе устраиваю! Ты обратила внимание на парнишку, который сегодня полотенца выдавал?

Инка мотнула головой, а Лана шумно сглотнула, то ли прожевав, то ли вспомнив:

– Это Селим, чудо что за мальчик. Ласковый, как телёнок, кожа просто шёлковая! Фарух ещё хороший мальчик, он бассейны чистит, я тебе его потом покажу.

– Спасибо, Лана, вряд ли мне потребуется, – отказалась Инка. Ей было дико слышать, как эта толстуха, заглатывая еду с тарелки, перебирает местных мужчин, словно закуски на шведском столе. – И вообще я как-то не очень понимаю, как можно предаваться… э… утехам, когда здесь семьи с детьми отдыхают.