Кроули поморщился.

— Даже если допустить, что это правда и существует некая Беллатриса де Сент, то ее появление на политической арене ничего не даст. Сами посудите: ее никто не знает, у нее нет влияния, нет опыта: отдать власть такой, пусть даже по наследству — несусветная глупость. Ее не воспримет народ! Ах да! Напомните, сколько ей лет? Восемнадцать, двадцать? — с огромным пренебрежением произнес Кроули. — Молокососка.

Мои щеки вспыхнули, но я заставила себя промолчать, мысленно приговаривая, что аббатиса должна молчать… иначе выдаст в себе обманщицу.

— Теоретически оба варианта имеют право на жизнь, — задумчиво произнес Дорроти. — Если наследница настоящая, то она в любом случае родилась на год позже, чем лорд де Сент начал свою программу с сиротами — это могла быть его страховка на случай, если девочка окажется слабой или болезненной. Но речь сейчас о другом, лорд Кроули, если все так, как вы говорите, выходит, вы были в любимчиках у покойного, раз сумели забраться так высоко.

— Мне было восемнадцать, когда де Сент оплатил мою учебу в Виленгорском университете, для этого мне пришлось уехать в другую страну и прожить там несколько лет. Но в двадцать, когда я вернулся в Локшер, мне захотелось пойти по своему пути, а не по той дороге, которую уготовил мне де Сент.

— Какая неблагодарность… — притворно протянул Дорроти. — А можно подробности?

— В университете я изучал банковское дело. Для вас же не секрет, что Вилегорская республика несколько отличается экономическим и государственным строем от нашего королевства. Дела там ведутся иначе, но я многому у них научился. Имея небольшие накопления, я сумел их преувеличить, выдавая займы простому населению.

— Многие называют это ростовщичеством, — подсказал Дорроти, косясь на меня. — Страшнейший грех, между прочим. Я ведь прав, аббатиса?

— Совершенно верно, — пришлось кивнуть мне.

— Я предпочитаю называться банкиром, — парировал Кроули.

— Так из-за чего вы стали врагами с де Сентом? — продолжал допытываться следователь.

— Я бы не называл нас врагами. Конкуренты, — Кроули задумчиво посмотрел в свою пустую тарелку. — Наши пути просто разошлись. Де Сенту не нравилось, что я набрал вес в обществе самостоятельно. Вдобавок моя политика кредитования отличалась от тех условий, которые предлагал населению он. Не скрою, это мешало ему вести дела. В какой-то момент он стал ставить палки в колеса, и мне приходилось отвечать тем же. Однако у меня появилась поддержка народа… и не скрою, в массах пошли разговоры о смене градовладельца, тем более что у де Сента не было наследников.

— Что-то не сходится, — возразил Дорроти. — Если покойный планировал вас в наследники, то зачем ему с вами враждовать? По итогу вы бы в любом из вариантов пришли к намеченной им цели — занять его место.

Кроули усмехнулся.

— Вы забываете об одной детали, господин следователь. Тщеславие. А де Сент был очень тщеславен и самолюбив. Знаете, из-за чего он взбесился сильнее всего? Не тогда, когда я открыл пятый филиал банка в столице, не тогда, когда стал вхож в салон самого короля. А когда приобрел собственный титул — купил право называться лордом, и моя фамилия, данная еще в приюте, приобрела дворянский статус. А де Сент — умирающий старик, которому некому передать фамилию своего рода.

— А дочь? — опять встряла я.

— Да сдалась вам эта девчонка! — Упоминания о ней откровенно раздражали Кроули. — Даже если она существует, рано или поздно выйдет замуж и возьмет фамилию супруга. Так что я останусь при своем мнении — еще десять лет назад де Сент хотел, чтобы его наследником совершенно официально стал я.