– А буквально за два дня до смерти профессора, между ними вспыхнула очередная конфликтная ситуация. – Сообщила Варенцова. – От чего она произошла, никто из сотрудников не знал потому, что в комнате преподавателей они находились вдвоем. А в ссоре их застал доцент Заболотный, который первым тогда вошел в помещение.

– И что он рассказал? – попытался выяснить у нее Рокотов – из – за чего они ругались-то?

– Ничего! – пожала плечами Варенцова. – Он сказал, что после того, как вошел, конфликтующие тут же умолкли, хоть наличие скандала и определялось по раскрасневшемуся, злобному лицу Полищука и замкнутому, бледному профессора Ларионова.

– Но, как бы там ни было, утверждает Варенцова, до такого – она имеет в виду убийство, дойти никак не могло! – закончил Рокотов.

– Могло, не могло, об этом уж не ей судить. – Сказал Камушев.

– Да уж, в нашей практике и не такое бывало! – согласился с ним Рокотов. – Помните, Андрей Константинович, дело Кузнецовой?

– Помню, Саша, помню. – Устало сказал майор.

– А что там было? – поинтересовался недавно поступивший на работу в отдел Олег Смуров.

– Одна сотрудница НИИ убила вторую за то, что та публично оклеветала ее, уличив в воровстве каких-то важных документов. Она явилась к ней домой с оружием, которое похитила у своего мужа, чтобы припугнуть и заставить опровергнуть ложь. Словом, дело началось с малого, а закончилось убийством. Как знать, может и здесь произошло нечто подобное. Оно ведь как зачастую бывает – случается то, на что и не подумаешь никогда! – развел руками Рокотов.

– Ну, а с самим Полищуком разговаривали? – поинтересовался Камушев.

– Я с ним разговаривал. – Доложил капитан Забелин.

– Ну, и?

– Он, извинившись за некорректность, назвал профессора старым маразматиком, и сказал, что их конфликт не имел для него никакого значения. И он на этой почве мстить профессору не собирался. Ему от этого было ни горячо, ни холодно – он именно так и выразился.

– Ну, а алиби у него на этот день имеется?

– Утверждает, что ходил в кабак.

– Что, один?

– Один! Говорит, что пошел будто бы, с надеждой встретить одну, понравившуюся накануне девушку, но так и не встретив, выпил и вскоре отправился домой.

– Он еще холост?

– Холост, товарищ майор.

– Проверьте, ходил или нет! – распорядился Камушев.

– Хорошо, товарищ майор. – Пообещал Забелин.

– Что дал результат опроса жильцов? Кто этим занимался?

– Тоже я – ответил Забелин.

– Результатов никаких, товарищ майор. Жильцы, которых я опросил, ничего подозрительного не заметили, даже бабульки, сидящие в это время на лавочке. Многих, правда, еще и дома не оказалось, так что этот вопрос пока остается открытым. Наведаюсь-ка я к ним завтра вечерком, когда люди с работы вернутся. – И лейтенант взглянул на часы, что-то прикидывая. – Да, Андрей Константинович, теперь только завтра. Сегодня у меня другие планы, и потому времени на это совершенно не останется.

– Хорошо! – согласился Камушев.

– Ну, а что по поводу связи убийства Ларионова и Беловой, Андрей Константинович? – поинтересовался лейтенант Рокотов.

– Думаю, надо рассматривать. – Камушев задумчиво побарабанил пальцами по столу. – И, прежде всего, надо выяснить, от чего все-таки умер их третий друг детства, Купидонов. Игорь, возьми-ка ты с собой Смурова и завтра с утра отправляйтесь в Тулу. Поговорите с врачами, узнаете диагноз болезни и, если что-то покажется подозрительным, выясните, кто его посещал. В общем, пронюхайте там все, как следует.

– А как же жильцы?

– Жильцами я сам займусь. – Пообещал майор.

Март 1762 год

Княжна Гагарина Елизавета Арсеньевна, семнадцати лет отроду, была выдана замуж за сорокапятилетнего графа Лукина Петра Петровича. Она, по настоянию родителей, покорно перенесла ставший по воле судьбы недолгим, срок своего замужества. Петр Петрович, прожив с ней полтора года, был отозван на русско-прусскую войну и назначен помощником главнокомандующего русским войском, фельдмаршала Апроксина. Провоевав всего лишь три месяца, граф погиб в 1757 году при деревне Грос-Егерсдорф, где русское войско одержало блестящую победу над пруссаками.