Пережив подъём самооценки, Гребнев обратился мыслями к работе и стал обдумывать, что ему предложено сделать. Разбираясь в формулировке, Олег Петрович осознал её неконкретность и вызванную этим очевидную трудность в понимании поставленной задачи. Если «образ Пушкина» и «литературное наследие поэта» по сути понятны и доступны для анализа по выбранным критериям, то про «задачи государственного строительства» в поручении ничего не объяснялось, и что имеется в виду, оставалось догадываться.

На память быстро пришло высказывание первого заместителя руководителя администрации президента о том, что страна вступила в период масштабных необратимых изменений, которые затрагивают все сферы человеческой жизни, включая очевидные, касающиеся системы политического устройства. Гребнев ни на минуту не забывал об услышанном, что являлось для таких, как он, политических консультантов ориентиром в перспективах работы. В область политических реформ его до сегодняшнего дня не допускали, но он очень хотел. «У-у-у, как интересно, – снова подумал Гребнев, – полезно узнать, над чем работает Комитет СФ по конституционному законодательству и государственному строительству. Хотя бы для общего представления».

«На что конкретно отвечать? Не будем торопиться с выводами, – сказал он себе. – Это тебе не “сделай то, не знаю что…”, тут в каждом слове смысл, который надо понять, потому что писано “для своих и умные поймут”. Решу задачу – докажу, что свой».

Работа, которая поручалась, определённо имела политическую направленность и соответствовала его специальности политического консультанта. Для составления полноценного заключения следовало провести профессиональный анализ по разным направлениям. Например, дать Пушкину историческую и политическую оценку, определить, что представляет образ поэта, сложившийся в общественном сознании, рассмотреть идейно-художественные аспекты его творчества применительно к общественно-политической обстановке в стране и проектам, которые находятся «на повестке». Одному справляться придётся долго, требовалась помощь специалистов разных компетенций: социологов, историков, литературоведов – всех, кого можно. Вот он, Гребнев, как назначенный первым исполнителем соберёт экспертные мнения и сведёт в один ответ. Против этого Олег Петрович возражений не имел. Вопросов, на которые у него имелись готовые ответы, ему давно не задавали. Он знал, что делать, и считал себя готовым для большого дела.

Гребнев вспомнил о пушкинском мифе и том, что его регулярно использовали в политических целях. Олегу Петровичу довелось читать об этом в исследованиях историков. Пушкин оказался не только канонизирован, но и идеологизирован. В период Великой Отечественной войны и в послевоенные годы он стоял на службе защиты отечества, воспевал победы русского оружия и великой Страны Советов. В советское время образ Пушкина использовали для воспитания советского человека, и Гребнев подумал, что заказчик рассчитывает на подход, который соответствует сегодняшнему времени – отличному по своему духу и укладу от прошлого века; подход, который не совпадает со сталинской или позднесоветской литературной стилисткой, хотя слова можно употреблять те же и смысл их может совпадать. «Хорошо бы придумать что-нибудь новое», – подумал он и вспомнил не так давно представленное публике изображение Александра Сергеевича. Улетающие авиапассажиры могли любоваться им на панно одной из стен в новом терминале аэропорта Шереметьево имени Пушкина: волосы и бакенбарды поэта, его одежду дополнили рисунками известных столичных зданий и сооружений – Большого театра, храма Христа Спасителя, метромоста, храма Василия Блаженного, Мавзолея Ленина, Кремлёвской стены, башен Сити и подобного, а у своевольно выбившегося из причёски на голове локона волос поэта нарисовался символический косяк условных маленьких птиц. Возможно, композиция должна была напоминать пассажирам с посадочными талонами на руках, что всё изображённое как-то присутствует в Пушкине, словом, «Пушкин – наше всё». Первый раз Гребнев увидел панно в новостном репортаже об открытии терминала, потом лицезрел воочию. «Можно трактовать широко, но это корпоративный взгляд аэропорта. Не вариант», – закончил мысль он.