Давя в себе негодование, она вошла в квартиру, где её уже ждал маленький мальчик.

– Няня пришла, – послышался звонкий голосок ребенка.

– Да, малыш. Ты уже собрал свои вещи? – нарочито смягчая тон, обратилась к нему женщина.

– Нет, – потупив голову, ответил мальчик.

– Не расстраивайся, сейчас я тебе помогу, – вздохнув, она попыталась успокоить воспитанника, про себя кляня его мать.

Звук каблуков становился все громче: хозяйка квартиры приближалась к няне.

– Вот список вещей, которые вам следует дополнительно собрать, – сообщила Нелли, игнорируя взгляд наемной работницы и протягивая той распечатанный перечень.

Приняв от работодательницы стандартный лист бумаги, она подумала о том, что материнской заботы не хватило даже на то, чтобы от руки написать несколько пунктов, имевших отношение к собственному ребенку.

– Конечно, как скажите, – перечить и уж тем более высказывать свое мнение, няня не решилась, и, взяв за руку мальчика пошла с ним в детскую.

Хмурое лицо генерала было ответом. Не хотелось раньше времени получать выговор. Судя по тому, как сдвигались к переносице генеральские брови, неприятности были неизбежны.

– Сколько?

– В смысле? – Платон Валентинович пребывал в растерянности, тем более, что был выдернут из собственных размышлений.

– Время. Сколько времени нам всем вас ждать?

– Я на днях встретился с сомнологом, – наконец-то он понял, что имел в виду генерал.

– С кем?

– Специалистом по расстройству сна.

– И?

– Она согласна сотрудничать, – данная информация Платону Валентиновичу казалась значимой.

– И?

– В ближайшее время мы проведем первую консультацию.

– То есть, точной даты нет? – генерал вел себя на удивление спокойно.

– Нет, но понимаете …

– Не понимаю. Точные даты. Конкретные ответы. Вы находитесь на военной базе. Здесь нет места гражданской волоките.

– Понял, – Платон Валентинович не любил, когда его вычитывали. Он не считал себя ниже тех, кто носил погоны. Тем более, что он и был гражданским и не должен был подчиняться военным правилам.

– Я полагал, что до прибытия ученых вы мне предоставите хоть какой-то общий план относительно того, что будут проводить с Истомовым. Самое главное, меня интересует заключение врача о вреде, который будет причинен подполковнику вследствие игр с его сном.

– Я попытаюсь…

–Нет, – генерал повысил голос, – я же только что сказал, чтобы была точность. Никаких попыток, выполняйте задание.

– Хорошо.

– Не хорошо, а так точно. Свободны.

Походка Платона Валентиновича выдавала его состояние: ноги становились по ощущениям похожими на ходули. Он знал свою особенность и старался тянуть время, чтобы размять ноги и только потом совершать шаги. Сейчас такая возможность отсутствовала. Из-за подпрыгивающей походки он чувствовал себя жалким.

Хотелось раскричаться. Выпустить на волю самые мерзкие чувства, изнутри пускавшие корни. Он так устал. За все годы. Но только сейчас он ощутил весь груз, который пришлось тащить на себе. Чувства за двоих. Поначалу их хватало. Они аккуратно распределялись и создавали баланс. И он обманулся. Поверил в наличие взаимности. Она вернула его к действительности. Впрочем, она не врала.

Виталий посмотрел на часы. Пять часов утра. Ещё час, и он вместе с сыном улетит туда, где им обоим предстоит учиться радоваться. И не скучать. За ней. Женой и матерью. Не научившейся любить.

Он продолжал сидеть за письменным столом, устремив взгляд в окно. Он ждал. Понимал, что напрасно. Опять хотел обмануться. Она не собиралась заходить к нему в кабинет. Чтобы немного поболтать либо дать наставления по поводу сына. Ему этого хотелось. Ей – нет.