– Нелли, сейчас у многих детей проблемное восприятие реальности.

– Так что делать-то? Как его лечить? Или просто терпеть? – ей хотелось получить четкий ответ. Она хотела помочь сыну. Облегчить свое материнство.

– Когда приедем, я тебе все расскажу, я для тебя переведу буклет, и ты сможешь прочесть рекомендации врача, – Виталию хотелось сохранить у жены материнскую привязанность к сыну. Он боялся, что дистанция увеличится. И поездка, как теперь он чувствовал, только усугубляла разрыв между Нелли и ребенком.

– Попробуй их исполнить самостоятельно. Если все получится, тогда уже дашь мне изучить эту инструкцию по взаимодействию с сыном. Я соскучилась по вам. Мне просто нужно немного отдохнуть, – она не ожидала, что признается мужу в чувствах.

– Я знаю, дорогая. Не волнуйся. У нас все получится.

Она смотрела на экран телевизора, который выключила сразу же, когда ответил муж, и видела в своем отражении пугающие черты.

Недовольство увеличилось прямо пропорционально бесполезно потраченному времени. Иннокентий Владимирович ждал, когда соберутся члены рабочей группы. Предоставленное под совещания помещение было достаточно темным, как будто отвечало теме обсуждений. Но руководитель лаборатории усмотрел в этом пренебрежительный жест со стороны генерала, не удосужившегося выделить аудиторию, отвечавшую уровню тех, кому в ней надлежало находиться.

Заслышав шаги, он предпочел сесть за стол совещаний. В дверях появился пунктуальный Малютин, за которым почти следом вошли Стаханов и Темин. Спустя пять минут появился Харитонов, а вот Высотников и Разумин оставались верны привычке опаздывать.

– Что же, предлагаю приступить к обсуждению нашего плана действий, затем уже вкратце поясним опаздывающим итоги, – заявил Кольцов, включая ноутбук.

Присутствующие не имели возражений.

– Участия Платона Валентиновича не ощущается. Он не соизволил предоставить тезисы, о которых мне все уши прожужжал. По всей видимости, его стремление присоединиться к рабочей группе схоже на каприз. Впрочем, оно и не нужно. Он не врач и сомнительно, что смог бы полноправно участвовать в эксперименте. А нам следует поспешить, – Кольцов был недоволен несобранностью представителя министерства, обещавшего оформить на бумаге оговоренные с Максимом Олеговичем дополнительные пожелания относительно исхода запуска проекта сектора снов. Посвящать в эти детали членов группы он считал излишним.

– А что именно хочет от нас получить министерство вам известно? – Стаханов несколько удивился решительности начальника.

– Петр Ильич, конечно же, я не с собственной головы извлек то, что нам требуется проработать. Общался с министром. С этим вопросом все выяснили? – на лице Иннокентия Владимировича появилось легкое недовольство, но осекать подчиненных он не приветствовал, в виду их полезности для научных разработок и исследований.

Нажатие кнопок клавиатуры врывалось в эпизоды затишья.

– Василий, не стоит печатать лишнее. Что вы там посчитали таким необходимым включить в дневник бесед? – Кольцов был не в духе, и каждый из сидевших за столом, старался усугубить его настроение.

Малютин убрал руки от клавиатуры ноутбука и замер. Отвечать на лишние вопросы он не то, чтобы не любил, а скорее опасался.

– Итак, мы здесь находимся по известной каждому из вас причине. Общий план наших действий сегодня я не представлю, только тот, что будет использован в вводной и подготовительной частях. – Кольцов всматривался в лица присутствующих. Не видя возражений, он продолжил: – Нам следует проработать осознанные сновидения в разведывательных и вербовочных целях. В качестве испытуемого имеем подполковника Истомова Марка. Выбор именно этой кандидатуры связан с базой его знаний. Некоторое время Марк провел в Тибете и, как известно из неофициальных источников, обучался йоге сновидений в даоской школе «Медитация сна». Нам не придется работать с нуля. Наш испытуемый уже имеет хороший базис и понимание сути сна на уровне внетелесных ощущений. Кроме этого, у Истомова, опять-таки предположительно, имеется ген короткого сна.