– Сыт?

Игорь с благодарностью кивнул:

– Все-таки хорошо, что в обязанность родителя входит забота о пропитании чада. Чадо, я то есть, этому весьма радо. Спасибо тебе огромное. Я как будто заново родился. Ты знаешь, пап, у меня ведь твои гены и обмен веществ дай Бог каждому. Так что можешь с полной уверенностью считать, что сидишь за одним столом с совершенно трезвым сыном. – Он умоляюще взглянул на отца. – Давай забудем, ладно?

Отец кивнул:

– Уже забыли. Давай-ка кофейку, он здесь какой-то совершенно необычный, они готовят кофе из почти зеленых зерен. После чашки двойного эспрессо ощущение, что тебя подключили к танковому аккумулятору. А после кофе предлагаю пройтись. Променад тут отменный, вдоль моря километров пять; окончательно придешь в себя и внимательно выслушаешь все, о чем мне придется тебе рассказать.

…Небо позволило себе слегка покрыться небольшими аккуратными облачками, по форме напоминающими местные равиоли, но все же какими бы маленькими они ни были – облачка эти давали короткие тенистые передышки, запрещая солнцу совсем уж безобразничать, нагревая все, что только доступно. После вступительных вопросов о московской жизни и поведении в стиле «простота хуже воровства» каких-то дальних родственников, ни с того ни с сего заявившихся в Москву из Житомира с намерением поселиться не в гостинице, а, как и подобает бедным «житомирским кузенам», в квартире Лемешевых, Андрей Михайлович перешел к самому главному:

– Ну и что ты намерен делать? К чему душа лежит? Только не говори, что надумал жениться. Ты еще, прости за прямоту, щенок, который самостоятельно ни копейки не заработал, и я…

– Да ты чего, пап? – Игорь даже остановился. – Ты чего разошелся-то? С Марго я расстался месяц назад, хотя ты и не знаешь, кто такая Марго. Не важно. Так что ни о какой женитьбе речи быть не может.

Отец с облегчением вздохнул:

– Ну а все-таки, что насчет работы?

– Да вот тут дядю Петю встретил. Он вроде предлагал к ним в… А я даже и не знаю, как в точности называется его контора.

Отец коротко назвал ему «контору».

– Ну да. Я так и думал. Вот и хотел с тобой посоветоваться, соглашаться мне или нет. Если соглашаться, то это получается что-то вроде армии, уж прости мне мой дилетантизм. Я-то, может, и не против, если в широком смысле брать, но уж очень мне противны все эти уставы, форма, сапоги, приказы.

– А ты как хотел? Чтобы всю жизнь без приказов?

– Нет, почему же. Просто считаю, что нужно стремиться отдавать приказы самому. Нет, я понимаю, что при моем инфантилизме делать такие заявления смешно, но, как говорится, плох тот солдат…

Лемешев-старший внутренне обрадовался тому, что без длительных прелюдий подвел разговор к основному его содержанию. Но, вспомнив, чем это «содержание» может обернуться для его единственного сына, нахмурился. Это не осталось незамеченным.

– Па, ты чего это помрачнел? Что с тобой?

– Да так… Пустое… Значит, хочешь отдавать приказы?

– Да ладно тебе, я пошутил.

– В каждой шутке есть доля шутки, сынок. Нет, я совершенно не собираюсь брюзжать в тональности «молодой да ранний». Я, – Лемешев-старший сделал паузу, понимая, что еще мгновение – и пути назад не будет, – я как раз хочу предложить тебе сделать на этом поприще первый шаг. Хотя виноват, первый шаг ты сделал без моей помощи, позавчера, когда приказал троим здоровенным гориллам есть землю, рыдать и грызть собственные руки.

Игорь теперь не просто остановился, он замер как вкопанный и от удивления открыл рот:

– Ты… Откуда ты?…

– От дяди Пети, – отец усмехнулся. – Или ты думал, что, сделав тебе такое предложение, он не захочет проверить твои чертовы способности еще раз, чтобы окончательно убедиться в их существовании?